Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Как бы то ни было, весной 1218 года Ала ад-Дин Мухаммед с шестидесятитысячным войском оказался в Тургайской степи. Столь небольшую для хорезмийцев армию, скорее всего, можно объяснить тем, что другая часть войска была занята наследством разбитого монголами Кучлука. Здесь, у берегов реки Иргиз, шах и наткнулся на два тумена Субэдэя. При этом на Иргизе Мухаммед уже знал, что перед ним именно монголы Чингисхана, которые только что окончательно уничтожили меркитов. Об этом хорезмшаху рассказал случайно выживший после этого истребления меркит. Скорее всего, он же сообщил о том, что силы монголов сравнительно невелики и в два-три раза уступают хорезмийскому войску. И шах, уверенный в своей силе и военных дарованиях, не смог удержаться от искушения и приказал атаковать. Увещевания монгольских парламентеров, доказывающих ему, что монголы Хорезму не враги, пришли совсем по другому делу и вообще, не имеют разрешения от Чингисхана воевать с хорезмшахом, были приняты за признак слабости. Хорезмийцы пошли в атаку, и монголы были вынуждены вступить в бой.

Битва на Иргизе оказалась чрезвычайно кровопролитной и, несмотря на огромное превосходство в силах, весьма неудачной для хорезмшаха. Монголы, ведомые гениальным Субэдэем, нанесли тяжелый удар по левому флангу и центру хорезмийцев. В какой-то момент едва не попал в плен и сам хорезмшах. Лишь отчаянная атака правого крыла хорезмского войска, возглавленная наследником престола Джелал ад-Дином, спасла армию Мухаммеда от разгрома. Войска разошлись на исходные позиции, а под покровом ночи монголы тихо ушли.

Формально, битва на Иргизе закончилась вничью, но она полностью подорвала уверенность хорезмшаха в своих силах. И немудрено: ведь на его глазах двадцатитысячная армия чуть не разгромила шестидесятитысячное войско, составленное из лучших хорезмийских воинов. Не искушая больше судьбу, Мухаммед немедленно повернул назад и осенью вернулся в Самарканд. А здесь шаха ждало известие, повергшее его в ужас: Иналчук Каир-хан перебил в Отраре весь монгольский караван. Товары были разграблены, все купцы, за исключением одного, случайно спасшегося, убиты. Мухаммед мог рассчитывать, что весть об этом не дойдет до Чингисхана, но единственный уцелевший купец сумел бежать и добраться до ставки монгольского хана, где и рассказал в подробностях о происшедшем. Чингисхан пришел в страшную ярость, но даже и теперь сделал последнюю попытку уладить дело миром — начинать новую войну, не закончив войны с Китаем, он считал неосторожным.

Чингисхан отправляет к хорезмшаху еще одно, последнее посольство. Послы требуют вернуть все награбленное, а главное — выдать Иналчука Чингисхану головой. Но Каир-хан приходился близким родственником матери шаха, Туркан-хатун, и многие кыпчакские беки — опора трона — также были его родней. Проще говоря, выдача Каир-хана грозила расколом рыхлой империи Хорезмшахов. Под давлением матери (кстати, весьма самостоятельной фигуры) и кыпчакских военачальников Мухаммед предпочел рискнуть и отказал Чингисхану. Более того, один из послов был убит, а двум другим выщипали бороды и отправили обратно к монгольскому владыке. Такого оскорбления Чингисхан перенести уже не мог, невзирая ни на какие привходящие обстоятельства. Послов больше не было, а монгольский гонец привез хорезмшаху знаменитые слова Потрясателя Вселенной: «Ты хотел войны, ты ее получишь».{Упомянутые события, кстати, полностью дезавуируют мнение значительной части историков о времени отрарского инцидента. Ссылаясь на источники, они относят уничтожение каравана к июлю 1219 года. Но с учетом последующих событий такая датировка абсолютно невозможна. Совершенно точно установлено, что в Среднеазиатский поход Чингисхан отправился осенью 1219 года. Но даже получить известие об отрарских убийствах он мог не раньше этой самой осени — от Отрара до ханской ставки тысячи километров пути. А еще нужно было время, чтобы отправить посольство, упорядочить дела в империи, собрать и подготовить армию. Элементарный расчет доказывает, что отрарский инцидент может относиться только к 1218 году.}

Немедленно по получении этого грозного известия хорезмшах собирает своих эмиров и беков на большое совещание. Главный вопрос повестки дня — выбор стратегической линии на предстоящую войну. Собравшиеся предлагали разные планы действий, но основных мнений было два. Группа более смелых воителей, рупором которых выступил старший сын шаха, Джелал ад-Дин, требовала быстрой мобилизации армии и выступления навстречу монголам, с тем чтобы дать бой у границ державы, в максимально удобном месте (например, на переправе через Сырдарью). Битва сразу должна была решить исход войны, и, по мнению Джелал ад-Дина, хорезмийцы имели все шансы на победу — ведь армия хорезмшаха имела двукратное превосходство в людях. Другая группа, состоявшая из более осторожных или трусливых беков, предлагала полностью оставить Мавераннахр в распоряжение монголов, увести войска в Хорасан и Иран и здесь, в более благоприятных природных условиях (в этой местности преобладают горы и предгорья) ожидать Чингисхана. Вполне возможно, что эти беки предполагали, что Чингисхан не рискнет пойти за Амударью и, тем самым, слишком удалиться от родных степей. А Мавераннахр — что ж… жителей, конечно, жаль, но такова уж судьба простых дехкан: «белые приходят — грабят, красные приходят — грабят».