Дэвид Рольф - Кровавая дорога в Тунис

Рано утром 9 ноября 1942 года два германских офицера, капитан Шюрмейер и капитан Белау, прибыли в Тунис. Под предлогом помощи французам в организации сопротивления союзникам они обсудили систему обороны города с генерал-губернатором Туниса вице-адмиралом Жан-Пьером Эстева - "старым джентльменом с белой козлиной бородкой", главнокомандующим французскими войсками в Тунисе генералом Жоржем Барре и командиром авиации генералом Пекэном. Глава правительства Виши Пьер Лаваль приказал им сотрудничать с немцами.

Пока шли эти переговоры, Кессельринг приказал одному из старых друзей Геринга, бывшему летчику-истребителю Первой Мировой войны, командиру II авиакорпуса, базирующегося в Таормине на Сицилии, генерал-полковнику Бруно Лёрцеру перебросить в Африку истребители и пикирующие бомбардировщики и захватить аэродром Эль-Ауина (Тунис). Согласно этому приказу Лёрцер поднял в воздух части 53-й истребительной эскадры и транспортные самолеты с грузом топлива, масла и легкими зенитными орудиями. Полковник Жерадо, комендант аэродрома, едва спасся и удрал самолетом в Алжир, прибыв в штаб британской 1-й Армии, который был размещен в отеле "Альберт". Он принес неприятное известие, что 40 немецких бомбардировщиков уже прибыли в Тунис.

Россказни, будто эти самолеты приглашены в Тунис для оказания помощи французам, поддержал подполковник Гарлингаузен из штаба II авиакорпуса, прибывший на встречу с Эстева. Удостоверившись, что французы не окажут сопротивления, он сообщил об этом в штаб Командования "Юг". На следующий день в Африку из Сицилии отправились группа истребителей Me-109 и личная штабная рота Кессельринга (Wachkompanie) - на планерах, которые буксировали бомбардировщики Ju-88. Как только самолет касался земли, он тут же оказывался под прицелом пулеметов французских броневиков. Какое-то время судьба операции висела в воздухе, но потом транспортные самолеты доставили 5-й парашютно-десантный полк. Парашютисты быстро вытащили свои противотанковые орудия и пулеметы и направили их на броневики. Французы отошли к границам аэродрома, и на летном поле установилось подобие перемирия.

В это время Лёрцеру снова позвонил Кессельринг и сказал ему, что Барре и Эстева поддерживают связь с союзниками по телеграфному кабелю, идущему из Туниса на Мальту, а также с помощью секретного радиопередатчика, установленного на крыше американского консульства. Лёрцер получил приказ передать французам, что такие переговоры недопустимы. Прибыв в Тунис, Лёрцер обнаружил, что высадившиеся там войска еще приводят себя в порядок. Немецкий представитель в Комиссии по перемирию предупредил Лёрцера, что ситуация исключительно деликатная, и Лёрцер, проезжая через город, испытал "смешанные чувства" при виде французских солдат. Он писал: "Они производили хорошее впечатление. Я не видел офицеров. Пулеметы и противотанковые орудия были нацелены на аэродром". Его встретил представитель Барре, холодно-вежливо он сообщил, что не может гарантировать сотрудничество со стороны французов. Эстева передал более обнадеживающие вести. Он получил инструкции из Виши и сделает все возможное, чтобы оказать помощь. Однако немцы должны ограничиться аэродромами в Тунисе и Бизерте. Французские солдаты получили приказ стрелять, если немцы попытаются покинуть аэродромы.

Лёрцер был удовлетворен увиденным и услышанным и вернулся на аэродром. Ни один человек не попытался остановить его, хотя сделать это было очень и очень просто. "Нет никаких сомнений, что маленькая группа самолетов, находящаяся на земле, сразу стала бы добычей французских войск, если бы они атаковали в этот момент".

То же самое относится и к аэродрому в Бизерте, занятому 11 ноября без единого выстрела единственным самолетом Ju-88 и двумя отделениями парашютистов. Французы снова просто стояли и смотрели, как немцы закрепляются на захваченной территории.

Бригадный генерал Хэйдон, заместитель начальника штаба десантных сил, писал: "Поведение французов просто необъяснимо. Немцы, итальянцы и японцы, судя по всему, желанные гости во французских владениях! Зато мы, которые были их союзниками и сражались за них, как за самих себя, встречали отпор на каждом шагу. Это был прекрасный случай четко заявить, на чьей они стороне". Однако хроническая нерешительность, которую всегда проявляли французские лидеры, в очередной раз парализовала их. Несколько удивленный Чиано записал в дневнике: "Я думал, что они окажут хотя бы символическое сопротивление для спасения чести флага". Но не было сделано абсолютно ничего, и немцы сумели закрепиться в Тунисе. Они не замедлили воспользоваться предоставленными возможностями, и союзники были обречены вести долгую и кровопролитную кампанию.