Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений

В январе 1929 г. в Старо-Головачском сельсовете Рославльского уезда «кулаки братья Сашенковы» стреляли «в учителя-общественника Сысоева за то, что он в избирательной комиссии настаивал на лишении их избирательного права» [513].

В начале 1929 г. в деревне Казанки Глинковского района благодаря активности председателя сельсовета А. Трусова был лишён избирательных прав бывший помещик В. Муравицкий. Вскоре после этого местные власти отняли у Муравицкого его земельный надел. В ответ на это он организовал поджог хозяйства Трусова, которого считал главным виновником своих несчастий [514].

В начале «великого перелома», несмотря на нараставшие наступление власти на права лишенцев многие из них, особенно на селе, находили поддержку и покровительство со стороны общества и местных управленцев. В конце 1929 г. три лишенца — «два бывших жандарма и один кулак» подали заявления о вступлении в Днепровскую коммуну Клинцовского округа. Правление коммуны согласилось их принять, кроме того «за приём проголосовали и коммунары». Партийная ячейка этому не воспротивилась, заняв «хвостистскую позицию». Против выступили только два члена ВКП (б) и вся комсомольская ячейка. Комсомольцы даже обратились за помощью в райком. Но поддержки они не получили. С первых дней пребывания в коммуне лишенцы начали «разлагать» её. Выразилось это в том, что они «повели агитацию за закрытие общественной столовой, в результате коммунары от общего котла отказались» [515].

Председатель Носищевского сельсовета Павлиновского района Сухиничского округа Гераськов защищал некоторых потенциальных лишенцев. В частности, сельсовет под его руководством «всё время спасал… от лишения избирательных прав» кулака Антощенкова, который ссуживал бедноте хлеб «на кабальных условиях» [516].

В одной из статей, опубликованной в середине марта 1930 г. в «Рабочем пути», и посвященной первым итогам кампании по коллективизации указывалось, что «исключительная засорённость сельсоветов» Западной области «не могла не сказаться во всей работе по… ликвидации кулачества». В результате «многие сельсоветы… занимаются обсуждением „хороших“ и „плохих“ лишенцев, восстановлением их в правах и принятием их в колхозы» [517].

Иногда помощь лишенцам оказывали даже партийные и комсомольские организации. В Малозавильском сельсовете Слободского района группа бедноты и середняков потребовала лишить избирательных прав «бывшего торговца, спекулянта хлебом, лыками и самогонщика Глушакова». Но ячейка ВЛКСМ выдала ему «отзыв, что он проявил лояльность к Советской власти». Такую же справку о лояльности получил и А. Миронов — «бывший арендатор трёх имений», когда его «хотели лишить прав голоса». Более того, его сын был принят в комсомол, и ячейка «укрыла» его «во время проверки социального положения всех членов» [518].

Бывали случаи, когда лишенцы свободно допускались на собрания, посвященные таким важным вопросам, как организация колхоза или перераспределение налогов. При этом им не только давали возможность выступить, но иной раз и оказывали определённое уважение. Так, в начале февраля 1930 г. на сход в деревне Пузырёвщина Тиличенского сельсовета Гринёвского района Смоленского округа пришёл «лишенец, бывший офицер царской армии». Он выразил «желание вступить в колхоз», и при поддержке «подкулачников» «был проведен даже в президиум собрания» [519].

Лишенцы на сходах и собраниях выступали, и нередко, с критикой политики коллективизации. Так, на пленуме сельсовета в деревне Жабово Дубровского района Рославльского округа, состоявшемся 14 января 1930 г., «группа кулаков, индивидуально обложенных и лишенцев» открыто выступала «против инициативы бедняцко-середняцких масс — коллективизировать весь сельсовет» [520].

В деревне Рытино Руднянского района Смоленского округа «кулак-лишенец» в феврале 1930 г «сорвал собрание по самообложению» [521].

В деревне Краснослободка Суражского района Клинцовского округа местные партийная и комсомольская организации «открыли избу-читальню… в доме лишенца». Хозяин, воспользовавшись этой ситуацией, начал организовывать у себя собрания граждан, недовольных действиями властей. В конце концов «он выгнал из избы-читальни комсомольцев, проводивших политические занятия» и превратил её в «гнездо чуждых» [522].

Как и прежде, многие учителя, и работники образования помогали лишенцам восстанавливаться в избирательных правах и защищали от преследований их детей. В селе Каспля Смоленского района заведующий школой — семилеткой Соколов (бывший помещик) и преподаватель Мамонтов выступили против исключения «сына лишенца Андреева, скрывшего своё социальное происхождение». Они заявили: «Его исключать не надо. Он хороший ученик» [523].