Наталья Павлищева - 10 тысяч лет русской истории. От Потопа до Крещения Руси

В середине прошлого (ХХ) века попытка сопоставить данные летописи с исландской так называемой «Эймунд-сагой» привела к интересным выводам. Саму сагу перевели на русский язык еще во времена Пушкина. Исландцев трудно заподозрить в пристрастности описаний киевских событий, сага написана в прославление похождений норманнских «героев» Эймунда и Рагнара, оказавшихся волею судьбы свидетелями борьбы за власть сыновей Вальдамара-Владимира. Так вот, в этой саге ни словом не упоминается Святополк! Зато Ярислейву (Ярославу) противостоят Вартилаф (Брячислав) и Бурислейф (не правда ли, похоже на страдальца Бориса?).

Ярославу никак не удавалось победить Бурислейфа вопреки отваге и ратной хитрости норвежских героев, наконец они намекнули князю, что, пока этот Бурислейф жив, победы ждать тяжело. Князь не ответил ни да, ни нет, из чего средневековые супермены сделали вывод о его согласии, пробрались в лагерь противника, попросту отрубили Бурислейфу голову и смылись обратно к своему работодателю. Только награды они не получили (вот как плохо не знать русской истории, ведь и их предшественники от князя Владимира за взятие Киева тоже ничего, кроме неприятностей, не имели!), наоборот, киллерам пришлось спешно уносить ноги в Полоцк. Первый переводчик саги во избежание неприятностей со стороны отцов церкви «перевел» имя Ярислейф как… Святополк! Так и осталось на долгие годы.

А ведь получается, что убийца Бориса не Святополк Окаянный, а тот самый Ярослав, который как бы Мудрый. Кстати, Святополк после «смерти» Владимира имел больше прав на власть в Киеве, чем все остальные братья, вместе взятые, — он был сыном предыдущего князя Ярополка. Но это уже совсем другая история, не будем сейчас о ней. А самого Святого князя на старых иконах и фресках изображали с крестом в руке. Это атрибут мученика, а не человека, умершего от недуга в своей постели. Позже, видимо, доглядели и упущение исправили.

Все следующие князья Руси были христианами, но им не удалось с христианским смирением править страной вместе, скорее, наоборот, именно после Ярослава начинается последний период существования Древней Руси — период феодальной раздробленности, когда с трудом собранная воедино сильная страна буквально развалилась на части в угоду многочисленным княжеским потомкам. Много лет должно было пройти, много бед пронестись над Русью, чтобы она снова стала сильной и единой, но уже Россией.

К чему было так подробно не только о Древней Руси и ее князьях, но и соседях — Византии, Хазарии, Болгарии?..

Это все к тому, что на Руси не было необходимости искоренять дикость и безграмотность, а безалаберности у нас и по сей день хватает! О соседях подробно потому, что два брата-болгарина из Солуни Кирилл и Мефодий по велению византийского императора отправились в Хазарию на философский диспут с иудеями, по пути на полгодика задержались в русской Корсуни, где между делом изобрели для неграмотных (по их разумению!) русов алфавит! Вот так, ни много ни мало…

К Кириллу, который вообще-то Константин, мы еще вернемся, а пока продолжим про тех самых «диких» русов, которые воевали совершенно неправильно и потому периодически «показывали кузькину мать» более «просвещенным» соседям. А еще упорно не желали быть этими соседями осчастливленными в плане восприятия чужой культуры (и веры), настаивая на своей собственной.

Итак, умер князь Владимир Святославич Святой. Судьбы его многочисленных сыновей оказались весьма несчастливыми. Старший Вышеслав умер молодым еще при жизни отца. Первый Мстислав умер совсем маленьким. Всеволод погиб страшной смертью — был заживо сожжен оскорбленной его сватовством овдовевшей шведской королевой Сигрид. Изяслав в Полоцке тоже прожил совсем недолго — всего двадцать лет, оставив наследником сына Брячислава. Бориса и Глеба во время борьбы за власть убили, погиб и Святополк не то Окаянный, не то Охаянный. На много лет бросили в тюрьму Пскова Судислава (чтобы не путался под ногами у более сильных?). Святослав до конца жизни сидел в древлянских лесах, не высовывая носа во избежание неприятностей, может, потому и остался жив. Судьба младшего Позвизда, который, кажется, жил заложником у печенегов, неизвестна. Неизвестна и судьба Станислава.

Наследство отца между собой поделили Ярослав и второй Мстислав. Ярославу достались северные, северо-западные и западные земли, все Правобережье Днепра. Мстиславу — Левобережье и Тмутаракань. Этот князь больше других повторил деда Святослава, потому не бился (или не рисковал биться?) за Киев, предпочитая степную вольницу. Своей столицей Мстислав сделал Чернигов, который взялся основательно обустраивать. Конечно, такое соседство попортило немало крови Ярославу, как бы ни делали вид братья, что меж ними мир и благодать, обмануть такая лепота никого не могла. Только после смерти в 1034 (1036?) году Мстислава, не оставившего наследника (единственный сын умер от непонятной болезни молодым и полным сил, а сам князь почему-то вдруг отправился к прадедам при весьма подозрительных обстоятельствах на охоте), вся Русь перешла в руки Ярослава Владимировича.