Владимир Райцес - Процесс Жанны д'Арк

17 марта состоялся последний тайный допрос. Спустя неделю Жанне зачитали сводный протокол допросов. На этом первая стадия процесса, когда судьи, пока еще ни в чем формально не обвиняя подсудимую, вели расследование в силу своей должности, ex officio, была закончена.

Немыслимо тяжелый поединок вела Жанна со своими судьями. Были и холод, и усталость, и кандалы, и издевательства стражников, и унизительная, мучительно постыдная процедура «установления девственности», которой руководила супруга регента леди Бедфорд, и одиночество, и страх перед смертью. . . Были бесконечные допросы, когда судьи говорили все разом, и ничего нельзя было понять, и ей, подсудимой, приходилось призывать их к порядку («Господа, прошу вас, говорите поодиночке»), когда ее в сотый раз споашивали об одном и том же («Я уже отвечала на это. Справьтесь у секретаря»), когда секретарям запрещали записывать ее ответы под тем предлогом, что они якобы не относятся к существу дела («Вы записываете только то, что против меня, и не желаете писать того, что говорит в мою пользу»), когда ей зачитывали ее показания, искаженные до неузнаваемости («Если вы позволите себе еще раз так ошибиться, я надеру вам уши»).

Вот что говорили об этих допросах очевидцы, вспоминая о них спустя четверть века.

Свидетельствует секретарь трибунала Гильом Маншон: «Жанну утомляли многочисленными и разнообразными вопросами. Почти каждый день по утрам происходили допросы, которые продолжались по три-четыре часа. И очень часто из того, что Жанна говорила утром, извлекали материал для трудных каверзных вопросов, ее допрашивали после полудня еще в течение двух-трех часов. Не переставали менять сюжет и переходить от одного вопроса к другому. Несмотря на эти резкие переходы, Жанна отвечала осмотрительно. У нее была великолепная память. „Я уже отвечала вам на это“, - говорила она очень часто и добавляла. указывая на меня: „Я полагаюсь в этом на секретаря“» (Q, III, 141).

Асессор трибунала каноник Ришар де Круше: «Лишенная защиты, Жанна отвечала по своему разумению и, хотя она была совсем юной, давала осторожные и точные ответы. Я видел, как ее изводили трудными, двусмысленными и коварными вопросами. Хотели, как мне кажется, поймать ее на слове и исказить смысл ее речей... Я припоминаю, как однажды мессир Жиль, аббат Фекама, сказал мне, что и великий ученый с трудом ответил бы на те трудные вопросы, которые задавали Жанне. Она же, как мне известно, была совсем невежественной в праве и юридической практике» (Q, II, 357, 358).

Помощник инквизитора Изамбар де Ла Пьер (он присутствовал почти на всех допросах, в том числе и на тайных): «Жанна была молоденькой девушкой - девятнадцати лет или около того, - необразованной, но наделенной светлым разумом. И эту бедную девушку подвергали таким труднейшим, тонким и хитроумным допросам, что ученые клирики и образованные люди, которые там присутствовали, с великим трудом смогли бы дать на это ответ. Так перешептывались между собой многие присутствующие.

Очень часто, даже когда ее спрашивали о предметах, в которых она была совершенно невежественна, Жанне случалось находить правильные ответы, как это можно видеть по протоколу, составленному с точностью секретарем Маншоном.

Среди многочисленных речей Жанны на процессе я отметил бы те, в которых она говорила о королевстве и войне. Она казалась тогда вдохновленной святым духом. Но, говоря лично о себе, она многое придумывала. Все же я не думаю, что нужно было осудить ее за это, как еретичку.

Иногда допрос Жанны длился три часа утром и возобновлялся после полудня. Так я часто слышал, как Жанна жаловалась, что ей задают слишком много вопросов» (Q, II, 349, 350).

Эти запоздалые и бесстрастные признания интересны прежде всего с психологической точки зрения как своеобразные исповеди участников инспирированного процесса. Как видим, эти люди не были ни фанатиками, ни слепцами. Они не обманывались относительно истинных причин и целей процесса, и им была ясна связь этих причин и целей с методами ведения следствия. Эпически спокойно, без тени душевного смущения, без малейших проявлений сознания своей личной ответственности рассказывают они об этих методах: о длительных допросах., о системе сложных и каверзных вопросов, о попытках поймать подсудимую на слове, запутать в противоречиях, сбить с толку, застичь врасплох.

Но что касается самого содержания допросов, то историк, изучающий «дело» Жанны д’Арк, имеет в своем распоряжении несоавнимо более надежный источник, нежели воспоминания 25-летней давности: протоколы всех заседаний трибунала, на которых допрашивали подсудимую.