Борис Вилькицкий - Борис Вилькицкий

Октябрь 1917 года. Режим керенщины, душивший все попытки оздоровления страны, боявшийся только врагов справа и попустительствовавший левым, бесславно погибает при взятии Зимнего дворца.

Детище революции — «Союз государственных чиновников» — объявляет генеральную забастовку, выбрасывая своих членов на улицу и давая этим возможность новой власти большевиков сманивать к себе на службу, по своему выбору и с «заднего крыльца», людей наиболее гибких и приспособляющихся.

Административный гражданский аппарат разрушен, но война продолжается, и только мученики-офицеры остаются на своих постах в военном и морском министерствах, на флоте и кое-где на фронте, в более или менее сохранившихся частях развалившейся армии. Положение офицеров, нестерпимое при Керенском, мало в чем меняется. На флоте офицеры продолжают делать отчаянные попытки к сохранению боеспособности кораблей, поддерживать, при павшей дисциплине, остатки престижа командования и проводить необходимые оперативные задачи по обороне.

В это время я служил в Ревеле в Службе связи Балтийского флота, учреждении, поставленном на огромную высоту доблестным адмиралом Непениным [1] Непенин Андриан Николаевич (1871. Великие Луки — 4.03.1917. Гельсингфорс). Вице-адмирал, командующий Балтийским флотом. Убит выстрелом в спину. , безнаказанно убитым при Керенском на посту командующего Балтийским флотом.

Секретнейшая работа Службы связи по выяснению операций германского флота парализуется окончательно, так как новой власти все «секретное» особенно подозрительно.

На флоте офицерство и лучшая часть матросов группируется вокруг некоторых начальников, оставшихся популярными в силу своей энергии, честности и патриотизма, но и этим начальникам не видно во всероссийском хаосе никакой силы, на которую можно было бы опереться для борьбы со все более и шире разливающимся злом.

Неприятельские армии почти беспрепятственно продвигаются по русской земле.

Германские самолеты уже летали над городом Ревелем, и их мотоциклисты проникли на улицы города, когда мне удается с начальником Службы связи и остатками личного состава уйти на одном из транспортов в Гельсингфорс, где находится штаб флота.

Там капитан 2-го ранга Щастный [2] Щастный Алексей Михайлович (1881–1918). Капитан 1 ранга. Расстрелян большевиками. , оказавшийся во главе флота, предпринимает героические усилия, чтобы спасти эскадру от захвата немцами и увести ее через тяжелые льды в Кронштадт и Петроград. Служба связи никому больше не нужна, и меня отпускают на все четыре стороны.

Германские войска высаживаются в Западной Финляндии и с белыми финнами продвигаются к Гельсингфорсу, освобождая страну от красных финнов и от всего русского. За два дня до занятия Гельсингфорса, одновременно с выходом Щастного с флотом в его трудный поход, и я направился в Петроград искать себе применения.

Популярность Щастного растет и вызывает опасения Троцкого. Щастного, обвинив в контрреволюции, арестовывают и после пародии суда расстреливают.

На боевом флоте мне делать больше нечего, его песня спета. Надо осмотреться, переждать, найти временную работу подальше от всякой политики. Такая работа предуказана мне судьбой: два года назад, вернувшись из Ледовитого океана после трехлетнего плавания и перехода из Владивостока в Архангельск, с вынужденной зимовкой у новооткрытой Земли Императора Николая Второго, я счел долгом приостановить дальнейшие исследования северных морей и земель, чтобы принять участие в продолжавшейся войне, и перешел со всеми своими офицерами в боевой действующий флот. Команды кораблей в виде исключительной награды получили тогда же разрешение выбрать службу, кто какую хочет. Кто демобилизовался и ушел работать на завод, кто после полярных льдов попросил перевода в теплое Черное море, а кто связал свою судьбу со мной и перешел на эскадренный миноносец «Летун», командование которым я тогда принял в Балтийском море. Научные архивы трехлетних работ были тогда собраны, сданы на хранение и ждали своей разработки, без которой трехлетние труды экспедиции оставались бы почти без научных результатов, — и я отправился в Главное гидрографическое управление морского ведомства. Оказалось, что там, как и в других технических управлениях морского ведомства, мало что изменилось за время революции.