Борис Соколов - Берия. Судьба всесильного наркома

Уже в 90- е годы были опубликованы мемуары сына Лаврентия Берии Серго и последнего уцелевшего бериевца — генерала-лейтенанта госбезопасности Павла Анатольевича Судоплатова, осужденного по делу о мнимом бериевском заговоре. В этих книгах, особенно, что естественно, в сочинении сына, Лаврентий Павлович предстает почти что рыцарем без страха и упрека. Но такого Берию наше общество тоже не приняло. Уж слишком хорошо было известно, что за Берией — не только добрые дела, вроде освобождения из заключения тех, кого не успели расстрелять при Ежове, но и самые настоящие преступления, вроде Катыни. Хотя именно вся правда о Катыни, сказанная только в 1993 году, показала, что к расстрелу польских офицеров и гражданских "социально чуждых" лиц причастен не только и даже не столько Берия — исполнитель, но и практически все тогдашнее Политбюро во главе со Сталиным, принявшее принципиальное решение о казни.

Да, Берия, безусловно, не был ангелом. Но вряд ли справедливо числить его и дьяволом. Правильнее сказать, что Лаврентий Павлович, как и его коллеги по Политбюро, был одним из мелких бесов при дьяволе Сталине.

Каким же человеком был Берия? На этот счет приходится фантазировать. Никаких воспоминаний друзей детства и юности, школьных учителей и университетских преподавателей, родных и близких (за исключением Серго), да и сослуживцев (за исключением Судоплатова) до нас не дошло. При жизни Берии писать воспоминания о нем, равно как и о других членах Политбюро, за исключением Сталина, было не принято. После ареста и казни "лубянского маршала" мемуары о нем в СССР рискнул бы написать разве что сумасшедший. В воспоминаниях ряда военачальников, а также большинства ученых, причастных к атомному проекту, Берия если и упоминается, то исключительно как человек всему мешавший и вечно грозивший всем "выпустить кишки". Некоторое исключение здесь — мемуары академика Андрея Дмитриевича Сахарова, а также появившиеся на исходе перестройки свидетельства другого "атомного академика" — Юлия Борисовича Харитона. Там за Берией признается определенный организаторский талант, хотя и не отрицаются малосимпатичные черты его личности. Действительно, стал бы Сталин терпеть на посту зампреда ГКО, а потом — главы атомного, водородного и ракетного проектов бездаря и вредителя. Ведь от осуществления этого проекта во многом зависело и политическое будущее самого Иосифа Виссарионовича и возглавляемой им великой страны.

Многое в образе Берии нам и сегодня приходится додумывать по аналогии с теми, кто жил в одно с ним время и занимал примерно то же положение в социально-политической структуре общества. И вместе с тем мне бы хотелось, чтобы эта книга была не просто биографией Берии, попыткой без гнева и пристрастия разобраться в судьбе этого печально знаменитого человека, но и рассказом о жизни нашей страны на протяжении тех трех с лишним десятилетий, когда Лаврентий Павлович играл в ней активную политическую роль. Наверное, Берия не самый симпатичный персонаж отечественной и мировой истории. Но и несимпатичные имеют право на объективную биографию вместо хлестких памфлетов, которые появлялись до сих пор. Мне хотелось разгадать тайну души "лубянского маршала", попытаться понять, что он думал, когда расстреливал невинных, когда творил самое разрушительное оружие XX века, испытывал ли он угрызения совести, жалел ли свои жертвы, радовался ли, когда на его долю выпадало выпускать из тюрьмы невиновных. Я пытался понять, какую цель в жизни преследовал Лаврентий Берия, менялась ли она на протяжении его не слишком длинного 54-летнего жизненного пути. И рассказать как о злодействах, так и о добрых делах моего героя, не замалчивая ни преступления, ни победы. А уж читателю решать, какие дела Лаврентия Павловича перевесят на весах истории.

Хочу принести благодарность моим друзьям Андрею Мартынову, Николаю Руденскому и Владимиру Сорокину, предоставивших ряд весьма ценных материалов и идей для этой книги.

29 (а по старому стилю — 17) марта 1899 года в горном селении Мерхеули в Абхазии, недалеко от Сухуми, в семье Павле Берии и Марты Джакели родился сын Лаврентий. Хотя и находилось село в Абхазии, но жили там одни мингрелы. Теперь, после грузино-абхазской войны 1990-х годов, уже не живут. Может, только партизаны из грузинского "Белого легиона" наведываются.

Как свидетельствует сын Лаврентия Серго: "Своего деда по отцу Павле я помню смутно. Остались в памяти черная дедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно трудолюбивом и деятельном". Родители Лаврентия были мингрелами — это особая этническая группа грузин, к которой собственно грузины относятся свысока. Павле был бедным крестьянином, а Марта — из обедневших дворян. Она даже приходилась дальней родственницей князьям Дадиани, прежним феодальным властителям Мингрелии. Однако род Джакели давно разорился, и Марта была столь же бедна, как и ее муж. Павле крестьянствовал, но так и не выбился из нужды. Марта подрабатывала шитьем — и это постепенно стало главным источником дохода семьи. Внуку Серго Марта потом рассказывала, что покорил ее, рано овдовевшую, Павле храбростью и красотой. К дочери и сыну от первого брака вскоре прибавилось трое детей. Но судьба всех трех сложилась несчастливо. Старший сын в два года умер от оспы. Дочь Анна после перенесенной болезни навсегда осталась глухонемой. Все надежды родители связывали со вторым сыном, Лаврентием. Чтобы дать ему образование, отец даже продал половину своего дома. Будущего шефа НКВД определили в Сухумское реальное училище. В 15 лет Лаврентий окончил его с отличием. Чтобы он смог поступить в Бакинское механико-строительное техническое училище, отцу пришлось продать вторую половину дома и переселиться в убогую хибару.