Святослав Рыбас - Московские против питерских. Ленинградское дело Сталина

На этом самостоятельные инициативы Тито не исчерпались. Они были продолжены в отношении Албании, где югославы хотели получить преимущественное положение. Сталин не возражал, но рекомендовал не торопиться с формальным объединением. Тито же, не информируя Сталина, поставил перед Тираной вопрос о предоставлении на юге Албании базы для размещения югославской дивизии: для защиты от возможного вторжения греков.

На это последовала строгая реакция Москвы, заявившей о «серьезных разногласиях». И Тито отступил, признав, что был не прав.

Но еще резче стала позиция Кремля, когда он узнал, что 17 января 1948 года Димитров заявил журналистам о будущей Федерации восточноевропейских стран. Москве только этого не хватало, когда она изо всех сил препятствовала объединению западных зон Германии. И, кроме того, забегание славянских братьев вперед грозило нарушить весь порядок управления в Восточном блоке, и без того еще не вполне сложившийся.

10 февраля 1948 года болгарская и югославская делегации во главе с Димитровым и Карделем предстали перед кремлевским руководством. На даче у Сталина были Жданов, Молотов, Маленков, Суслов, Зорин.

Член югославской делегации М. Джилас в своих воспоминаниях приводит такую деталь, касающуюся Жданова. В отличие от всех он не пил вина, а только апельсиновый сок и признался, что болен, может умереть в любую минуту.

Гости снова признали свои ошибки. 11 февраля были подписаны протоколы с обязательством о консультациях по международным вопросам между СССР и Югославией, СССР и Болгарией.

Сталин решительно отверг димитровскую идею федерации всех восточноевропейских стран и предложил три новых государственных объединения: польско-чехосповац-кое, румыно-венгерское и югославо-болгаро-албанское. Причем предложил начинать с союза Югославии и Болгарии, что должно было уравновесить претензии Тито на региональное лидерство. То, что Сталин именно так толковал поведение югославского руководителя, подтверждается и его замечанием, что «югославы боятся русских в Албании и из-за этого торопятся ввести туда войска».

В Белграде замысел Сталина разгадали. 19 февраля на заседании политбюро ЦК КПЮ было решено не идти на создание федерации с Болгарией: из-за большого советского влияния в Болгарии федерация может обернуться контролем Москвы над Югославией. Тогда же Тито высказался о необходимости отстаивать позиции в Албании.

Конечно, это еще не был разрыв с Москвой, но вполне осознанное расхождение. Видимо, маршал внутренне уже решил не поддаваться советской стратегии. Поворот в действиях Тито произошел 21 февраля, когда на встрече с генеральным секретарем компартии Греции Н. Закаридисом и секретарем ЦК КПГ И. Иоаннидисом грекам была обещана помощь (вопреки указанию Сталина свернуть партизанскую войну в Греции).

Тито явно переступал границы дозволенного. 1 марта 1948 года на расширенном заседании политбюро ЦК КПЮ было заявлено, что СССР, не считавшийся с интересами Югославии и других стран «народной демократии», стремится оказать на них давление и навязать свою политику.

Обсуждалась также задержка СССР поставок оружия. Впрочем, это не был окончательный разрыв. После этого Тито передал, что хочет приехать в Москву и объясниться по спорным вопросам. Однако расхождения еще больше увеличивались, когда 9 марта советский посол Лаврентьев телеграфировал в Москву, что вопреки сложившейся практике югославы отказываются предоставлять советскому торговому представителю информацию об экономике страны.

После небольшой паузы 18 марта Тито было направлено письмо, подписанное Сталиным и Молотовым, в котором югославское руководство обвинялось в оппортунизме, антисоветизме, ревизии основных положений марксизма-ленинизма.

В свою очередь Тито и Кардель обвинили советскую сторону в действиях против Югославии.

Москва ответила прекращением действия протокола от

11 марта 1948 года о консультациях, а также задержкой намеченного к отправке в Югославию технического оборудования, которое предназначалось в качестве взноса в уставной капитал совместного авиационного и пароходного общества, и отменой командировок советских специалистов.

Югославы арестовали члена политбюро ЦК КПЮ С. Жуйовича и члена ЦК КПЮ А. Хебранга, которые открыто поддерживали Москву. Впоследствии были арестованы десятки тысяч югославских коммунистов, тысячи из них погибли в концлагерях.

Это уже была война.