Александр Шубин - Диссиденты, неформалы и свобода в СССР

«Литературная газета» 5.3.1957; «Правда» 20.3.1957.

Третий всесоюзный съезд советских писателей. 18–23 мая 1959. Стенографический отчет. М., 1959. С.225.

В рыночной плюралистичной среде используется другой способ поддержания культурных стандартов. Прибыльными считаются произведения, соответствующие наиболее массовым вкусам, то есть стандартные. К ним привлекается внимание с помощью рекламной раскрутки, которая мало зависит от действительных достоинств произведения. Стандарт культурного потребления, таким образом, закрепляется на уровне «непритязательных вкусов» и даже снижается, так как реклама предпочитает апеллировать не к духовным, а к плотским потребностям. Соответственно, нестандартные произведения, соответствующие вкусам меньшинства, либо опережающие их, не пользуются массовым спросом и оказываются в малотиражных гетто. Выйти из этого гетто даже талантливое произведение может, только замаскировавшись под стандартное, но и в этом случае само по себе оно не привлекает внимание.

Эггелинг В. Указ. соч. С.96.

Огонек, 1988, № 37.

Стенограмма общемосковского собрания писателей 31 октября 1958 г. // Антология самиздата. Т.1. Кн.1. С.428.

Письмо членов редколлегии журнала «Новый мир» Б. Пастернаку. // «Литературная газета». 26.10.1958.

В наше время авторы телесериала, позаимствовавшего название романа Пастернака и имена героев, но существенно переработавшие сюжет, расширили эту линию в направлении, прямо противоположном правде жизни, которую в данном случае защищал Пастернак. Так появились картины спецраспределителей, перекочевавшие в эпоху Гражданской войны из времен Брежнева (куда более сытых и для страны в целом — не только номенклатуры). Что же — бойцы идеологического фронта сейчас могут не оглядываться на волю автора. Во время Гражданской войны были шкурники, совершались злоупотребления. Но нынешних мифотворцев не смущает, что Пастернак не счел возможным рисовать с помощью таких красок портрет революционера. Писатель помнил, что для времен Гражданской войны было типично, а что — даже обывателями воспринималось как исключение. Роскошествующий революционер — исключение. Голодающий — типично.

Письмо членов редколлегии журнала «Новый мир» Б. Пастернаку.

Там же.

Там же.

Быков Д. Указ. соч. С.722.

Письмо членов редколлегии журнала «Новый мир» Б. Пастернаку.

Там же.

Быков Д. Указ. соч. С.735.

Там же.

Письмо членов редколлегии журнала «Новый мир» Б. Пастернаку.

Германский исследователь В. Эггелинг строит сложное объяснение того, в общем, понятного факта, что в СССР «Доктор Живаго» вызвал возмущение: «самая существенная причина возмущения Пастернаком, о „патологическом индивидуализме“ которого говорил Соболев (председатель СП РСФСР — А.Ш.), заключалась в расхождении между все сильнее пропагандировавшимся пафосом созидания в связи с XXI съездом и начавшимся в 1959 г. 7-летним планом, и мнимой клеветой на революцию, содержавшейся в „Докторе Живаго“» (Указ. соч. С.98). Эта «самая существенная причина» выглядит не убедительно, если вспомнить, что принципиальные претензии к Пастернаку были высказаны уже в 1956 г., при чем до «похолодания», вызванного Венгерскими событиями. Причины нужно искать не в съездах, а в передаче романа за рубеж и в присуждении премии. В. Эггелинг и сам добавляет более логичное объяснение: возмущение советских руководителей присуждением Нобелевской премии Пастернаку, а не Шолохову. Но все же этот фактор оказался вторичным — ведь конфликт с Пастернаком начался еще в 1956–1957 гг.

Быков Д. Указ. соч. С.773.

Там же. С.737.

Цит. по: Быков Д. Указ. соч. С.778

Забавно, что биограф Пастернака Д. Быков объявляет этот шаг «красивым» и даже протестным, и почему-то «бессмысленным» (С.783). Смысл капитуляции перед требованиями властей был вполне очевиден — после уже запланированной травли и исключения из СП Пастернака оставили в покое, пока поэт не переправил следующее произведение за границу. Во всяком случае, Пастернак камня на камне не оставил от теории нынешнего своего апологета Д. Быкова, будто поэт пережил 30-е гг., потому что Сталин не трогал сильных людей (С.736–737). Пастернак здесь не при чем.