Полибий - Всеобщая история.

Разумеется, такой порядок голосования не соответствовал действительным отношениям, в каких находились различные члены союза, малолюдные и многолюдные города, богатые и бедные, промышленные и исключительно земледельческие и т.п. Помимо этого, он не только не ослаблял, скорее поддерживал и как бы закреплял те партикуляристские стремления, которые были особенно живучи в больших городах. Пригодный, быть может, для поселений собственно ахейских, первоначально образовавших союз, близких между собою по расстоянию, по интересам и настроению, этот спрос решения дел мало отвечал понятию единого ахейского народа, когда союз обнимал собою большую часть Пелопоннеса или даже весь Пелопоннес. Таким способом голосования восполнялся весьма несовершенно недостаток двух собраний наподобие тех, какие существовали в союзе этолян или в афинской демократии. В Афинах наряду с общенародным собранием был сенат 400 или 500, состоявший из представителей фил, чему в этолийской федерации соответствовал многолюдный совет старейшин, апоклетов. Едва заметные следы существования думы или сената в Ахае сохранились в показаниях Полибия, Ливия и Павсания, прежде всего в таких терминах, как совет, члены совета, старейшины: principes, и в противопоставлении совета, как ограниченного по составу собрания, другому собранию, соединявшему в себе всех граждан с тридцатилетнего возраста 264*. Выше мы говорили, что под сенатом ахеян никак нельзя разуметь коллегии должностных лиц со стратегом во главе, хотя о составе и роли его в союзном управлении нам ничего более неизвестно. Мы склонны допустить, что в организации союзного управления по мере расширения союза произведены были некоторые изменения, вызывавшиеся потребностями времени; изменения эти имели в виду и более удовлетворительное представительство отдельных общин в федерации. В первоначальном ахейском союзе таким союзным учреждением могла быть коллегия десяти демиургов от десяти союзных общин, damiurgi civitatium у Ливия 265*. Но так как число этих должностных лиц оставалось и впоследствии неизменным (damiurgos — decem numero creantur), то коллегия их утратила представительный характер. Неравномерность в распределении прав между большими и малыми городами в решении союзных дел была ослаблена реформою Филопемена, раздробившего большие общины на самостоятельные, мелкие; быть может, соответственно этому около того же времени организована была и дума «старейшин» от городов союза, чем и объясняется присутствие более определенных о ней известий в позднейших частях Полибиевой истории. Дальше этих предположений мы не идем.

Во всяком случае, у нас имеются положительные известия о том, что ахейский народ нередко оказывался осведомленным о положении союза весьма недостаточно. Когда Филопемен в 185 г. до Р.X. возобновил дружественный союз с Птолемеем, народное собрание невзирая на предшествовавшие объяснения Аристена, недоумевает, о каком союзе идет речь. В звании посла Калликрат объяснял в Риме, что народ ахейский совсем не знает того, что творится относительно его в римском сенате. Когда Аттал добивается получить для своего брата Эвмена отнятые почести, собрание ахеян колеблется и не знает, на чем решить; то же повторяется в собрании ахеян в Коринфе, когда требовался ответ на просьбу Птолемея о помощи (168 г. до Р.X.). По словам того же Калликрата, народ покорно пойдет за своими правителями; римскому сенату следует только предоставить власть в городах своим друзьям, и ахейский союз будет в его власти 266*. Ахейская война, кончившаяся разорением Коринфа и покорением Эллады римлянами, была поднята ахеянами, как рассказывает Полибий, больше всего вследствие совершенного непонимания ими своего положения, действительных сил своих и противника. На этом неведении массы и держалась сила позднейших вождей, которые увлекали народ в безнадежные предприятия; оно же, по словам историка, и погубило эллинов 267*.

Но не только последние, смутные времена обличали беспомощность народа в собственных делах. Мы знаем, как искусно, целые годы вел Арат двусмысленную политику по отношению к союзу и Антигону, как удалось ему отвлечь народ от примирения с Клеоменом путем напрасных обвинений противника в посягательстве на свободу эллинов 268*. Ни в чем так не обнаружилась пассивность ахейского народа, как в выборе Аристомаха, бывшего тирана Аргоса, в стратеги и в самом присоединении Аргоса к союзу. По рассказу Плутарха Арат не желал оставлять за Лидиадом чести привлечения к союзу столь важного города, как Аргос, а потому, когда Лидиад в свою стратегию (230 г. до Р.X.) предложил собранию принять Аргос в состав союза, народ отвергнул предложение по настоянию Арата; в следующем году Арат в звании стратега вошел в собрание с тем же предложением, и народ не только принял аргивян в союз, но через год выбрал самого Аристомаха в стратеги 269*. Не чем иным, как слабостью почина в народе объясняется и то, что Арат при своей неспособности к военным действиям выбирался в стратеги и в такие годы, когда высшую добродетель союзного вождя должны были составлять храбрость и военное искусство.