Грег Аннусек - Операция «Дуб». Звездный час Отто Скорцени

«Когда мы разбегались в поисках укрытия, — вспоминал Скорцени, — я с горечью подумал, что это конец задуманной нами великолепной операции. Какое ужасное невезение — потерпеть такую неудачу в самый последний момент!» Когда опасность миновала, все стали медленно выбираться из укрытий. Чудесным образом ни один из планеров не разбомбили, а летное поле пострадало лишь незначительно. Решили продолжать по плану.

Едва миновал этот кризис, как рядом с DFS 23 °Скорцени произошел новый взрыв, иного рода. В его центре оказался генерал Солетти. Он, вероятно, совершил одну из последних попыток избежать неминуемого.

«Не хочу в этом участвовать! — закричал он. — Это самоубийство!» По воспоминаниям Радля и генерала Штудента, Солетти попытался выстрелить в себя, прежде чем пара эсэсовцев схватила его и, связав, насильно усадила в планер Скорцени. Стоит заметить, что скверно себя чувствовал не только Солетти. Позднее Радль признавался, что ему и еще одному фридентальцу с трудом удавалось сдерживать позывы постоянно бегать до ветра в ожидании посадки на борт самолета.

Их тревогу понять легко. В глазах непосвященных примитивная конструкция DFS 230 не внушала доверия. Планер выглядел хлипким и ненадежным, поскольку в основе своей состоял из стальных трубок, на которые была натянута брезентовая обшивка. Несмотря на одиннадцатиметровую длину и более чем двадцатиметровый размах крыльев, вес пустого воздушного судна составлял менее тонны. Легкая конструкция DFS 230 делала его особенно уязвимым для огня противника. Чтобы снизить риск быть сбитым в воздухе, эти планеры часто оснащали пулеметами для сдерживания вражеских наземных войск в момент высадки. Но в тот день немцы из этих пулеметов открывать огонь не собирались, они откроют огонь только в том случае, если их вынудят обстоятельства.

После того, как к полудню 12 сентября погрузка закончилась, все DFS 230 были заполнены до отказа, приближаясь к своему предельно допустимому весу, примерно 2100 килограммов. Свободного пространства внутри почти не осталось. Немцы сидели на длинной скамье посреди фюзеляжа, положив оружие и снаряжение туда, где удалось найти место. После взлета каждый планер сбрасывал двухколесное шасси, совершая посадку на специальный полоз. Для этого задания немцы обмотали его колючей проволокой, чтобы усилить трение во время посадки. Для торможения самолета под хвостовой частью фюзеляжа устанавливались парашютные ранцы.

В час дня — точно по расписанию — буксировщики «Хеншель» и их планеры начали взлетать с аэродрома Пратика ди Маре. Группу возглавлял Ланггут, летевший в ведущем звене. Скорцени и Солетти летели в четвертом звене. «Я отдал приказ на посадку, пригласив итальянского генерала занять место передо мной на узком сиденье, — писал позднее Скорцени. — Места для оружия практически не оставалось. У нашего итальянского друга был такой вид, будто он сожалеет о принятом решении».

Поднявшись в воздух, Ланггут повел отряд на северо-восток, в направлении отеля «Кампо Императоре», в 120 километрах от Рима. Нормальная скорость буксировки планеров составляла примерно 180 километров в час, но при необходимости ее можно было увеличить до 210 километров в час.

Как и другие планеры, DFS 230, в котором летел Скорцени, был освещен ярким дневным светом. По мере увеличения температуры внутри кабины он заметил, что некоторых из его людей стало укачивать. Солетти, бывший кавалерийский офицер, чувствовал себя немногим лучше. «Внутри планера было жарко и душно, — вспоминал Скорцени. — Итальянский генерал, находящийся впереди меня, весь позеленел — прямо-таки под цвет своего мундира». Одного из эсэсовцев в планере Радля, который в том же звене следовал за планером Скорцени, вырвало, и кабину наполнило отвратительное зловоние.

Вскоре после взлета голова конвоя приблизилась к 1300-метровому горному хребту восточного Тиволи. Это было потенциально опасное место, которого так боялся Ланггут. Даже сейчас он не был уверен, что вся цепь планеров сможет перелететь через эту преграду, и поэтому принял роковое решение: развернуть весь конвой по кругу, чтобы набрать достаточную высоту и гарантировать безопасность десантников. Он заложил на своем «Хеншеле» боковой вираж и начал описывать широкую горизонтальную петлю, таща за собой Берлепша и его планер.

Возникла одна проблема. Посмотрев в иллюминатор, Ланггут с ужасом обнаружил, что никто из его звена за ним не следует. Вместо этого обезглавленный конвой, как ни в чем не бывало, летел прямо над горной цепью, приближаясь к главной цели. «Порядок движения подразделения изменился, — писал позднее генерал Штудент, — теперь первым шло „звено“ Скорцени».