Константин Бадигин: Покорители студеных морей (Главы 1-14)

В этой-то знаменитой церкви и служил сторожем Илья Козолуп, дружок Афанасия Сыркова.

Двери церкви Ивана Предтечи были широко открыты; их обступили крупные оптовые торговцы, приехавшие из многих стран мира. Пестрая смесь языков и наречий, многозвучный говор, ссоры, громкая ругань оглушили Сыркова. В притворе оказалось еще беспокойнее: у вощаных весов шла перебранка.

Несколько нюрнбергских купцов хотели взломать один из кругов воска, казавшийся им слишком тяжелым. Суздальский купец не соглашался. Наконец ганзеец ткнул железным прутом воск, нащупал что-то твердое. Круг разломили и, к стыду суз-дальца, из воска извлекли большой, тяжелый камень.

В другом конце в присутствии тысяцкого яростно спорили новгородские купцы, перемеривая кусок красного сукна иван-ским локтем'. Тут же, в костяном ларце, находился образец рубленой серебряной гривенки.

1 Локоть - мера длины; соответствует приблизительно длине локтевой кости. Русский локоть равнялся приблизительно 0,5 метра.

Староста, держа в руках небольшие весы, что-то объяснял обступившим его купцам.

За маленьким столиком, окруженный торговцами, не покладая рук трудился иванский меняла. Он с большим знанием дела разбирал кучки всевозможных монет: здесь были деньги многих городов и стран, древние и самых последних дней.

Сырков знал, где искать сторожа. Дверь в подвалы была приоткрыта. Спустившись вниз на несколько ступенек, он крикнул:

- Эй, Илья!

- Кого бог принес? - послышался голос.

- Это я, Афоня Сырков.

- Обожди маленько.

Сторож, кряхтя, поднялся по лестнице:

- Афоня! Вот те раз. А я панихиду по тебе думал править. Откуда ты?

Сырков без утайки рассказал другу о событиях последних дней.

- Не быть мне в Новгороде живу: загрызут бояре, - закончил он. - Хочу к Студеному морю податься. Выручи, Илья, дай денег. Путняя долгота страшит. Из первой выручки верну, с лихвой верну.

- Под твое слово дам, - сказал сторож. - А лихвы мне не надо. Пусть монахи берут - им привышно... Пойдем, друг, - добавил он, - я тебя другой дорогой выведу, а то меж господ купцов пока проберешься, из своей рубахи вылезешь...

Через маленькую железную дверь, почти незаметную в северной стене храма, друзья вышли на площадь. Неожиданный звон новгородских церквей встретил их многоголосым хором. Со всех концов города неслись протяжные, тоскливые призывы колоколов.

- Опять усопших хоронят. Оголодал народ, - сказал Илья и перекрестился.

* * *

К вечеру, когда торг стал расходиться, через площадь проскакал на огромном взмыленном коне толстый боярин. Горожане посмеивались, глядя на толстяка с красным, вспотевшим лицом, неловко сидевшего в седле. Это был ладожский посадник.

Боярин Никита Губарев, узнав, что ладожане отбили нападение врага и опасность для крепости миновала, не выдержал и сам поехал в Новгород. Он решил все рассказать Евфимию.

"Авось поможет владыка, - думал он, подпрыгивая в седле. - Жаль Труфана Федоровича. Неужто ему пропадать?"

У дверей Софийского дома Губарев, пыхтя, слез с коня и направился в сени.

Ладожского посадника Евфимий принял в маленькой горнице. Несмотря на жаркий солнечный день, здесь было прохладно и сумрачно. Две лампадки скупо освещали темные лики святых на древних иконах, широкие скамьи вдоль стен, дубовое кресло, на котором сидел владыка, и тяжелый резной стол. Не вставая, Евфимий зажег восковую свечу от огня лампадки. В горнице стало светло.

- Садись, боярин, - сказал новгородский архиепископ, - сказывай... Любо мне при лампадах думать, - добавил он, - голове легче, глазам вольготнее и на душе покой.

- Трех коней загнал, владыка, - волнуясь, начал посадник, - на четвертом к тебе прискакал!..

- Как свей, боярин? - нетерпеливо перебил владыка.

- Разбили свеев, - оживился посадник, - многих в полон похватали! Корабль свейский в Ладожке стоит - заполонили.

- Добро, хорошо службу правишь, Никита Афанасьевич! - похвалил владыка. А я подумал, не за помогай ли ты прискакал. Говори, в чем нужда твоя.

Посадник вытер потный лоб:

- Измена в Новгороде, владыка... Мои люди гонца к свеям перехватили. Во всем переветник признался... - Губарев запнулся.

Архиепископ сурово глянул из-под насупленных бровей:

- Сказывай дале, боярин.

- Амосова старшого сгубить похотели, - понизил голос Никита Губарев. Свеям о том писано.

- Кто гонца слал? - недобрым голосом спросил владыка. Никита Губарев оглянулся по сторонам, медля с ответом.

- Говори! - грозно приказал Евфимий. - Говори; боярин!