Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 1-14)

1 Капеллан - католический священник.

Он очень опасный человек, запомните это, господин Фусс! Теперь Амосов спешно покидает Новгород. Мы должны разгадать тайный план русских. А вы нам поможете, господин Фусс!

- Чем я могу помочь, ваша милость?

- Вы узнаете, когда, куда и какой дорогой собирается ехать Труфан Амосов. Вы поняли меня, господин Фусс? Если же вы попытаетесь уклониться от нашего поручения, - Шоне-вальд повысил голос, - то ничто не помешает святой церкви поступить с вами так, как принято поступать с еретиками,

- Я буду стараться, ваша милость.

- Все, что вам удастся узнать, господин Фусс, не медля ни минуты, сообщайте доброму католику, священнику нашего ордена Пруцу.

- О-о!.. - вырвалось у Фусса.

Долго он пятился к выходу, кланяясь и бормоча благодарности.

На лестнице купца ждал со свечкой горбун Пруц. Он помог ему выбраться из подземелья и добраться до тюков у алтаря, на которых была приготовлена постель.

Накрывшись с головой куском шершавого кельнского сукна, Иоганн Фусс провел беспокойную ночь. Он просыпался от шумной крысиной возни по углам церкви, от хриплого голоса монаха, не перестававшего преследовать купца и во сне.

* * *

После ухода купца Шоневальд с торжествующей улыбкой посмотрел на сообщников:

- Перепуганному купчишке никогда не вырваться из наших рук. Еще один верный слуга ордена в этом варварском городе.

Глава IV ДОМ СВЯТОЙ СОФИИ

Владыка новгородский громко стонал во сне. Ему привиделась келья Вяжищенского монастыря, где он провел молодые годы. Но радости не было на душе, а сердце билось тревожно и часто.

Вдруг будто чья-то рука закрыла маленькое слюдяное оконце горенки. Свет сразу померк. Евфимию сделалось страшно, так страшно, как никогда не бывает наяву; ему чудилось, что кто-то еще есть в горнице. Незримый, он заставил шевелиться волосы на голове архиепископа.

Скрипя зубами, владыка протянул дрожащую руку и стал крестить что-то в темноте.

- Господи помилуй, господи помилуй!.. - повторял он не переставая.

Проснулся владыка в холодном поту. Кровь тяжелыми ударами билась в висках.

- Василий! - выдохнул он с хрипом. - Василий!.. У дверей что-то зашевелилось, темная фигура поднялась с пола и двинулась на Евфимия.

- Пить! - держась за сердце, попросил владыка.

Приняв из рук послушника серебряный ковш, он дробно стучал зубами о край его, будучи не в силах побороть трепетную дрожь.

"Страшен диавол, коли во сне привидится, - думал он, хлебнув воды и постепенно успокаиваясь, - и не открестишься во сне-то".

- Собирай-ка, Василий, в церковь, сам сегодня буду служить, - вслух сказал архиепископ. - Видать, грехов на мне много. Отмаливать надо.

Из церкви Евфимий вернулся спокойный и ласковый. Когда ему доложили о приходе Труфана Амосова, он велел звать немедля.

- Садись, Труфане, - приветливо сказал Евфимий. - С чем пришел?

- Благослови, владыка, на поход дальний. Евфимий молча ждал, что еще скажет купец.

- В Студеное море путь держу, на морской путь благослови.

- Рыбий зуб' добывать едешь на Грумант-остров, на Матку али еще куда? допытывался Евфимий. - Ежели на Грумант, грамоту Федору-мореходу передай, что в Русской губе промышляет для святой Софии. На промысел отпустил в позапрошлом году.

- Другое задумал, владыка... - Купец замялся, словно раздумывая, говорить всё или нет. - Задумал я, - гордо откинув седую голову, сказал Труфан Федорович, - старину вспомнить: свои товары в заморье продать и товары заморские на своих судах в Новгород привезти. Нам хлебушек, доспехи бранные во как нужны!.. - Амосов провел ребром ладони по горлу. - Хочу хребтину ганзейским купцам обломать, дорогу морскую освободить! А не сможем, ганзейцы навеки нам ту дорогу, закроют.

Владыка, не перебивая, внимательно слушал.

- Добро задумал, Труфан Федорович, да хватит ли сил? - вступил он в разговор.

Амосов передал владыке, что решили купцы.

- Так, говоришь, заморских купцов югорские да иванские

' Рыбий зуб - моржовый клык.

поддержали?.. И я благословляю. Правильное дело задумали - святой Софии, Новгороду поможете.

- Спасибо, владыка, отец родной ты нам! - Труфан Федорович опустился на колени перед архиепископом.

- Встань, Труфан Федорович! - Владыка старался поднять купца. - Встань, говорю! - И он усадил его на лавку рядом с собой.

Старики посидели молча.

- Однако одним мореходам дела не сделать, - после раздумья начал Евфимий. - Дело большое... Мои люди, - оглаживая бороду, медленно говорил он, - на торгу, два дня назад, аглицким и доньским купцам' едва жизнь уберегли. Немцы с Готского двора с ними свару завели, до ножей дело дошло. А когда спрашивать стали немцев, почто гостей обижают, те говорят: нам одним-де с вами торговать можно, а англичанам и доньским в Новгород ходу нет.