Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 16-27)

Старик не ответил. Махнув рукой, он побежал к средней мачте, где хранились приготовленные факелы, и стал разжигать огонь. Размахивая горящей смолистой веткой, он предупредил остальные суда об опасности. Но сделать что-либо было уже нельзя, лодьи одна за другой сворачивали в сторону и все же попадались в ловушку. Несколько лодей столкнулись и запутались снастью. На судах началось смятение.

В это время показались черные тени чужих кораблей, идущих прямо на сбившийся амосовский караван.

- Вражье! - раздался голос Труфана Федоровича. - К оружию, други!

- Вражье, ребята, вражье! - закричали вдруг с разных лодей дружинники. - К оружию!

Новгородцы быстро вооружились, и, когда враги стали прыгать на палубы русских судов, их "с почетом" приняли на рогатины и пики.

Раздались выстрелы из пушек.

Ожесточенный бой шел в темноте. Но вот вспыхнул один из разбойничьих кораблей, подожженный рукой Савелия, - стало светло. Теперь Амосов видел, что и на вражеских кораблях идут схватки - новгородцы вышибли морских братьев с нескольких лодей, и разбойникам приходилось защищаться.

"Так вот что подстроили, проклятые! - думал Труфан Федорович, сидя на мачте и командуя битвой. - В ловушку корабли наши заманили, голыми руками хотели взять".

На головном корабле морских братьев, скрестив руки, стоял Одноглазый. Корабль находился в стороне от боя. Видя, что

новгородцы стали теснить морских братьев, Одноглазый не стал вмешиваться.

- Так... так!.. - бормотал он, глядя, как обороняются новгородцы. - Вот это воины! Так... так...

Уж несколько часов длилась битва. Наступил рассвет.

Один из кораблей морских братьев подошел к головному кораблю. Жестокий, спрыгнув на палубу, подошел к Одноглазому.

- Брат, самые лучшие отряды вынуждены оставить суда новгородцев. Мертвая голова, Хромой и Безносый убиты. Два наших судна находятся в руках русских.

Одноглазый молчал.

- Я предупреждал тебя, - с упреком сказал Жестокий, - надо было взять больше людей! Новгородцы в бою совсем не похожи на жалких ганзейских торгашей или тевтонских собак с крестами...

Громкий призывный звук боевого рога поднял разбойников. Морские братья с оружием в руках заполнили палубу. Некоторые из них повисли на реях, готовые прыгнуть на корабли новгородцев.

Послышалась команда. Столкнув корабль с места, весла стали мерно загребать воду. Головной корабль медленно приближался к лодье "Шелонь".

Когда корабли сошлись, Одноглазый с диким воем первый прыгнул на палубу "Шелони". Стоявшие у борта дружинники отшатнулись. Из толпы новгородцев вышел вперед Дмитрий.

Выхватив меч, он бросился на Одноглазого. Зазвенело оружие, от мечей посыпались искры. Новгородцы и морские братья притаив дыхание наблюдали за битвой двух богатырей.

Если Дмитрий был сильнее Одноглазого, то главарь морских братьев был гораздо опытнее в бою. Отбившись от могучего напора Дмитрия, Одноглазый ловким ударом выбил меч из его рук. Новгородец успел схватить секиру, и борьба началась снова.

Скоро все поняли, что победит Одноглазый.

- Взять живьем! - громко сказал Жестокий и показал воинам на Дмитрия.

Нрав Жестокого был хорошо известен братьям, - они ринулись со всех сторон на Дмитрия. И в тот момент, когда он должен был погибнуть от меча Одноглазого, шестеро братьев повалили его на палубу. Вцепившись в Дмитрия, они стали вязать его руки и ноги.

Бой с великаном утомил вождя морских братьев.

Когда новгородцы бросились на выручку и поединок превратился в общую свалку, Одноглазый уже не мог склонить победу на свою сторону.

Схватка была жаркая, разбойникам пришлось оставить

русское судно - атака была отбита. Когда головной корабль разбойников отошел от борта "Шелони", мореходы стали искать Дмитрия: на лодье его не оказалось, среди убитых его тоже не было.

- В полон взяли Дмитрия!.. - вздохнув, сказал Труфан Федорович. - А ты, Егорий, - увидел старик мальчугана, - чего здесь? Воевал разве?

- А на что мне снаряда дадена! - важно ответил мальчик. - Когда он, кривой черт, Дмитрия ломить стал, я в него копьем пустил, и попал, дедушка, ей-бо, пра! А он обернулся да как на меня взглянул - страшно сделалось. Вот черт кривой!.. - повторил мальчик и, посмотрев на Труфана Федоровича, смутился. Он долго не знал, что сказать, и мялся в нерешительности с ноги на ногу.

Труфан Федорович смекнул, в чем дело.

- Я тоже кривой черт! - сказал он нарочито строго. - Ну, спасибо, Егорий, порадовал старика.