Константин Бадигин: Покорители студеных морей (Главы 16-27)

Мореходы жалели мальчика. Он был смел, находчив, быстро привыкал к морю.

Порешили на двенадцати лозах. Никита связал несколько березовых прутьев от метлы и приступил к делу, громко отсчитывая удары.

Мальчик молчал, крепко сжав зубы. Но, когда Никита разошелся и хотел отсчитать тринадцатый раз, Егорка с обидой сказал:

- Дружина двенадцать порешила! Так что ж ты против всех-то идешь?

Раздался громкий хохот.

- Вставай, Егорка, довольно Никите тешиться, - сказал кто-то. - Свои-то дети большие у него, так соскучился - сладость в розгах видит.

- Ну, теперь не запамятуешь, Егорий, как морской устав

Векша - блок.

рушить. Так-то, парень, и наберешься ума-разума.

- Еге-ге, ребята!.. - Никита вдруг замолчал, напряженно всматриваясь в горизонт. - Так и есть. Лед по носу, да много его, и небо льдом сверкает. К северу вроде вода есть - темноты в небе больше... Ну-ка, Петро, на середо-вую мачту ползи, огляди лед получше, я Труфану Федоровичу сказаться пойду.

Беспокойный Никита заторопился к кормщику.

- Труфан Федорович, - кричал он в люк, - выходь на палубу! Кабыть, лед впереди.

Быстро поднялся на палубу Амосов. Лих грозный взводень для поморской лодьи, а лед еще страшнее...

Труфан Федорович внимательно осмотрел весь горизонт.

В это время к "Шелони" стали собираться остальные лодьи на совет. Надо было решить, как быть дальше.

Глава XXVI ЗАСАДА

Целый месяц шли Амосовы лодьи по морям, стараясь держаться все время вместе. Недалеко от Бергена сильная буря снова разбросала корабли; целых пять дней искали мореходы друг друга, но трех людей так и не досчитались...

Несколько норманнских кораблей, не решаясь открыто напасть на большой караван, по пятам шли за русскими до самого Бергена в надежде, что штормом разобьет лодью или случится какое-либо несчастье. Но ничего такого не случилось. А после бури у Бергена новгородцы своих преследователей больше не видели.

Наконец показались долгожданные берега датского королевства; низменная земля открылась неожиданно, словно кто-то бросил на море большой блин. Сотни небольших рыбацких лодок сновали в прибрежных водах; некоторые выходили в море за рыбой, другие возвращались с промысла.

Амосов попросил хозяина одного из рыбацких судов, возвращавшегося с полным грузом селедки, провести лодьи в гавань

Роскильде - резиденцию короля, находящуюся в глубине узкого, длинного залива.

Когда большие поморские лодьи подошли к пристаням портового города, на набережную высыпали многие жители, чтобы посмотреть на невиданное зрелище. И было на что посмотреть: тридцать один морской корабль - это не шутка. Даже крупные портовые города европейских стран в те времена не всегда обладали таким флотом.

Уплатив пошлину в королевскую казну, Труфан Федорович мелочью одарил портовых надзирателей, а бургомистру преподнес дорогую шкурку голубого песца.

Вернувшись из города, старый мореход едва передвигал ноги.

После трудного и опасного плавания он впервые почувствовал усталость.

Годы брали свое: по ночам ныла поясница, болели ноги; от непрестанного напряжения покраснели и слезились глаза.

Теперь, когда лодьи стояли в спокойном месте, можно было подумать о себе.

"Отдохну денек, - мечтал Труфан Федорович, спускаясь пол палубу, - полежу, сил моих больше нет".

Амосов недовольно поморщился, когда увидел сидящего на лавке человека.

- Что угодно вашей милости? - спросил он, косясь на заморскую одежду незнакомца.

- Труфан Федорович, это я, Порфирий Ворон! - радостно сказал гость и бросился навстречу старику.

- Порфирий, сынок! И мореход обнял гонца.

- Ну, рассказывай, милай, как дошел, что сделал? - успокоившись немного и усадив рядом с собой гостя, сказал Труфан Федорович.

Беседа длилась долго.

Порфирий Ворон благополучно пробрался в Данию, виделся с королем. Датское купечество поддержало просьбу новгородцев, и король, милостиво приняв посла, обещал помощь.

- Псы-рыцари не хотят по доброму соседству жить, - продолжал свой рассказ Ворон. - В Новгород ганзейских купцов не пускают, далее Котлина им хода нет. Свеев против Новгорода учат. Морскую дорогу вовсе закрыли... Ежели новгородец на иноземном корабле в заморье вышел, враз утопят. А народ в Новгороде и до се голодный.

Не забыл Ворон рассказать Амосову о торговых новостях и о ценах на всякие товары.

Об одном только умолчал он - о судьбе Медоварцева и Жареного.

- Ну, а товарищей своих, Медоварцева и Жареного, где