Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 16-27)

- Читай, - приказал вождь. Иван Калика прочитал грамоту.

- Так, так... Новгородские корабли купца Амосова везут богатые товары. Во что бы то ни стало их надо уничтожить, иначе Мнланио грозит смерть... Так, так...

Он взял деревянный молоток и стукнул в бронзовый диск, висевший возле стола. Неслышно появился один из братьев.

- Принять гостей, - не глядя, распорядился Одноглазый. - Идите, братья, добавил он.

Все ушли.

Охватив руками большую голову с копной рыжих волос, вождь долго сидел, не шевелясь. Злая тоска давно точила главаря разбойников. Ничто не радовало его, ничто не приносило ему утешения. Десятки подвигов, совершенных им в морских битвах, казались вождю бесцельным, никому не нужным делом.

- Так, так... - сказал он вдруг. - Еще двадцать кораблей пойдут ко дну, но когда же я доберусь до тебя, проклятый поп!.. Когда ты взвоешь, подвешенный на крюк!.. Я припомню тебе отца, припомню мать... - заскрипел он зубами.

Одноглазый снова задумался.

- Когда же я соберу силы и разом смету с родной земли всю нечисть: попов, этих черных трутней, и кровожадных рыцарей с крестами на одеждах! Когда я смогу отомстить за кровь многих невинных людей! О, как я хочу поговорить с тобой, великий магистр!.. - Великан сжал кулаки. - Если бы не брат Миланио, попавший в беду, я не стал бы больше расточать силы на грабежи и разбои. - С каждым словом голос вождя делался все тише и тише.

Утром в лагере морских братьев появилась красивая девушка Весть об этом быстро разнеслась среди обитателей залива. Девушка приехала к Жестокому, правой руке вождя.

Не успела Варвара сказать и двух слов, как в комнату вошел Одноглазый.

- Так, так... у тебя в гостях красавица, Жестокий, - хмуро

сказал он. - Однако ты не забывай хорошее правило: любая женщина может пробыть в лагере только от восхода и до захода солнца... Выйди-ка, брат, за дверь, мне надо кое-что сказать тебе, - добавил вождь.

Жестокий нехотя поднялся и вышел за Одноглазым.

Сердцем почувствовав неладное, словно кошка бросилась Варвара к плохо прикрытой двери. То, что она услышала, потрясло ее. Она медленно опустилась на скамью.

- Что с тобой, красавица? - бросился к Варваре вернувшийся Жестокий.

Девушка отвела руку разбойника.

- Я слышала, что тебе говорил этот человек, - смотря в глаза Жестокому, сказала Варвара. - Вместе с купцом Амосовым, в его дружине, плывет человек, которого я люблю больше жизни. Помоги мне, Жестокий, спаси моего Дмитрия. Заклинаю тебя вот этим перстнем. - И Варвара протянула руку.

Жестокий молча смотрел то на девушку, то на перстень.

- Твоя просьба священна, - выговорил наконец Жестокий, - твоими устами приказывает всесильный Перун... Скажи мне еще раз: что ты хочешь?

Варвара повторила свою просьбу.

- Я спасу Дмитрия, - твердо сказал Жестокий. - Но как я найду его в бою, подумав, добавил он, - среди сотен людей? Трудную задачу ты задала мне, девушка.

- Совсем не трудную, Жестокий! - радостно ответила Варвара. - Доспехи вашего богатыря Мечислава едва-едва пришлись ему впору. На состязаниях Дмитрий натянул лук Мечислава и трижды попал из него в цель, - говорила она быстро-быстро. - Ты его сразу заметишь среди тысяч людей.

- Я спасу его, - повторил Жестокий. - А сейчас я велю проводить тебя в Або к нашему человеку. Ты слыхала, что сказал вождь, - тебе здесь нельзя оставаться. Там, в городе, - подумав, сказал он, - ты увидишь своего Дмитрия живым и невредимым.

Глава XXIV СТУДЕНОЕ МОРЕ

Через неделю тяжелого пути по порожистым рекам как-то вдруг, за крутым поворотом, новгородцам открылся большой залив. Это было Студеное море.

С приближением к морю старик Амосов заметно оживился.

- Поднажмите, ребятушки, - не уставал повторять он дружинникам, поднажмите, родные!

Гребцам передалось волнение старика - они не жалели сил: карбасы летели, как на крыльях.

Словно желая охватить взглядом все морс, Амосов не отрываясь смотрел на уходящую вдаль темно-синюю, взлохмаченную белой пеной поверхность.

Как только карбас ткнулся носом в приглубый берег', старик сразу помолодел. Лихо выпрыгнув на мягкий песок, он хлопнул по плечу рослого дружинника, возившегося с большим тюком, туго перевязанным сыромятным ремнем, и сказал радостно:

- Глянь, Никита, на морюшко Студеное! Вот оно, привел господь вновь увидеться.

Дружинник выпрямился. Заслонившись ладонью от солнца, он глянул на рассерженное ветром море.

- Оно и есть наше родимое... - начал было он, но запнулся, увидев старого морехода далеко от себя, торопившегося к берегу, на шум морского прибоя.