Николай Рыбалкин - Воспоминания

Да, надо было раньше уходить, с упреком повторял я себе. Но как? Если организованно власти эвакуировали только себя и какую-то избранную часть заводских и прочих специалистов. Да еще однажды с помощью листовок, сброшенных с самолета, на переправу приказом военкома были вызваны военнообязанные всех возрастов. Этим эвакуация была предписана как обязательная в связи с мобилизацией их в армию. Но нам-то, всей остальной массе населения, нам эвакуацию никто не предлагал. Об этом никто и словом не заикнулся. Более того, когда в городе все уже рушилось от бомб и горело, и люди бежали на берег Волги, то суда, перевозившие военных и снаряжение, гражданских брать на борт не торопились. Счастливого случая, чтобы как-то переправиться за Волгу, надо было ждать неделями. "Да кому мы нужны! - не раз с болью произносила мать. - Пока работали, еще числились в каких-то списках, а теперь вон под какой страстью сидим и никому до нас дела нет". -"Как нет, - возразил я, - а почему тогда твой начальник так заявил: кто за Волгу удрал, тех судить будем. Как дезертира. Значит, кому-то мы здесь все-таки нужны. Вот только кому и зачем, хотел бы я знать", - сказал я тогда матери и теперь снова подумал об этом. А действительно, кому это надо было, чтобы мы сидели под бомбами? И терпели весь этот ад. А в заключение получили еще и такой вот поворот - плен. И кому я теперь должен быть так признательно обязан за это удовольствие шагать в колонне под палками и под эти команды погонщиков: "Лос! Шнэль! Пошёл!".

Да, кому-то все-таки мы за все случившееся с нами были обязаны. Но кому?

Уже после войны в опубликованных дневниковых записях первого секретаря Сталинградского обкома партии А. С. Чуянова я прочитал, что еще за месяц до массированных бомбежек города, 20 июля, Чуянову ночью позвонил по ВЧ Сталин и, сделав гневный выговор за перевод штаба военного округа из Сталинграда в Астрахань, строго потребовал: "решительно бороться с распространителями провокационных слухов и эвакуационных настроений". "Армия не защищает пустые города", - сказал Верховный и этим, собственно, решил участь населения Сталинграда. Оно было обречено играть роль то ли заложника, то ли жертвы, призванной стимулировать дух отступающей армии. Однако армии в Сталинграде явно не хватало не духа, а военной техники, танков и самолетов, и самоотверженно ведя бои, она вынуждена была отступить до самого берега Волги, из-за чего жители большей части города оказались пленниками врага, который к тому времени уже системно и в массовом порядке использовал население оккупированных территорий для принудительных работ как в пределах СССР, так и в самой Германии.

Ко времени боев в Сталинграде в Германский рейх уже было угнано около пяти миллионов [1] советских граждан. Попав в категорию пленных, мы с Костей Грошевым сразу же решили бежать и через день, что задумали, осуществили, но в конечном счете избежать общей участи, выпавшей на долю многих и многих десятков тысяч сталинградцев, нам не удалось. Короче говоря, отведенную нам по сценарию вождя роль заложников мы исправно выполнили, а дальше нас ожидала судьба остарбайтеров и узников фашистских лагерей.

Примечания:

[1] По официальным данным, заявленным советским представителем на Нюрнбергском процессе над главными немецкими военными преступниками, подданных Советского Союза было увезено на принудительные работы в Германию четыре миллиона девятьсот семьдесят восемь тысяч человек. Фактически цифра остарбайтеров была безусловно больше. Вернувшиеся на родину несли на себе клеймо побывавших в оккупации. Их не прописывали в городах, многие были арестованы. Сталинградец Рыбалкин, потерявший здоровье на химическом заводе, так и не смог попасть в Сталинград. В деревне он начал работать в клубе уволили, преподавал немецкий - уволили. В кампанию по борьбе с космополитизмом его избрали очередной жертвой. Только через много лет Рыбалкину удалось получить заочное образование и стать преподавателем иностранных языков (немецкого, французского и английского).

Неожиданные встречи и фортепьянные этюды.

Бывают же такие встречи. Сошла Ирка, одна из наших лагерных девчонок, с электрички на Алекеандерплац, выходит из вокзала, чтобы пересесть на трамваи, а навстречу ей спускается по лестнице её родной брат Денис. Из дому, из Орла, их увезли в Германию в одном эшелоне, но на берлинском распределителе брата взяли на одну фабрику, а сестру на другую. Несколько месяцев по воскресеньям Ирка, взяв с собой землячку Катю, отправлялась на розыски брата. Но как среда сотен больших и малых лагерей, разбросанных по огромному городу ж часто упрятанных на заводских задворках, как найти тот единственный, где находился ее Денис? Девчонки уже совсем отчаялись в безрезультатных поисках и были близки к тому, чтобы оставить их - и вот эта неожиданная встреча на станции метро в центре города