Матвей Любавский: Историческая география России в связи с колонизацией

Октябрьская революция явилась переломным этапом для судеб русской науки. Новая власть провозглашала новую радикальную политику в формировании науки и научных кадров. Отношение к научным работникам определялось их классовой чуждостью и колебалось от подозрительности до открытой враждебности. Революционная терминология подобрала им жутковатое название — «спецы». Одни ученые в такой обстановке не имели средств к существованию и жестоко бедствовали, другие уезжали из страны.

Для М. К. Любавского Октябрьская революция стала наступлением того «якобинского деспотизма», которым, по его мысли, была чревата политическая ситуация в стране в начале века [19] См.: Дегтярев А. Я., Иванов Ю. Ф., Карев Д. В. Указ. соч. С. 17. . Оценивая ее как катастрофу, ученый считает, «что все происходящее — есть кара Божия нашей буржуазии и интеллигенции, буржуазии — за то, что временем войны воспользовалась для наживы, интеллигенции — за ее легкомыслие, с которым она растаптывала институт монархии, смешивая ее с личностью монарха» [20] М. К. Любавский — С. Ф. Платонову // OP РНВ. Ф. 585. On. 1. Ед. хр. 1838. . Практическая же позиция историка была сходна с позицией большинства ученых академической и университетской среды, которые принимали неизбежность контактов и сотрудничества с Советской властью. В июле 1918 г. М. К. Любавский вместе с коллегами из Санкт-Петербургского университета по приглашению Наркомпроса принимает участие в совещании по реформе высшей школы и обсуждении проекта положения об университетах. Известно, что М. К. Любавский был против проекта реформы и возражал П. К. Штернбергу и М. Н. Покровскому, отстаивая академические традиции высшей школы [21] Готье Ю. В. Указ. соч. С. 288. .

Тотальная политизация и идеологизация затрагивала, прежде всего, общественные, гуманитарные дисциплины. В этих условиях старой «буржуазной» исторической науке противопоставлялась новая, «которая строилась в основном на двух идеологических и методологических „китах“: интернационализме (ибо, согласно большевистской идее, российская революция вскоре должна была перейти в мировую, и, следовательно, в изучении национальной истории не было необходимости) и учении о классовой борьбе — ядре марксизма — как движущей силе исторического процесса» [22] Кривошеев Ю. В., Дворниченко А. Ю. Изгнание науки: российская историография в 20-х — начале 30-х годов XX века // Отечественная история. 1002. № 8. С. 145. . Под ударом оказывалось прежде всего преподавание общественных дисциплин, в первую очередь — истории (особенно русской). В марте 1919 г. Наркомпрос принимает решение о реорганизации историко-филологических факультетов университетов в факультеты общественных наук (ФОНы), в которых активно насаждается марксистская идеология.

В этот период, помимо преподавания на реорганизованном факультете, М. К. Любавский много сил и времени отдает архивному строительству, где его высокий профессионализм историка и археографа был особенно полезен. С 1918 г. М. К. Любавский является председателем Московского отделения ГУАД, проделывает огромную работу по спасению архивов и фондов учреждений и частных лиц. Ученый был инициатором создания Архивных курсов и с 1918 по 1930 г. преподавал на них. Помимо этого, М. К. Любавский выступает с проектом создания в Москве и Петрограде первых в России Архивно-археографических институтов, участвует в научно-издательской деятельности [23] Карев Д. В. Участие академика М. К. Любавского в советском архивном строительстве // Советские архивы. 1078. № 2. С. 81–84. . В 1929 г. историк избирается действительным членом АН СССР по отделению общественных наук.

К началу 30-х гг. становится очевидным, что параллельное сосуществование «буржуазной», основанной на прочных академических традициях науки, и «пролетарской», вооруженной марксистской идеологией, невозможно. Разворачивается грандиозная кампания, направленная против элиты русской исторической науки. Историки-марксисты во главе с М. Н. Покровским обвиняют русскую историографию в «национализме» и «великодержавном шовинизме», ставя под сомнение существование самого предмета «русская история». Травле в печати и публичных выступлениях подвергаются С. Ф. Платонов, М. К. Любавский, С. В. Бахрушин, Д. К. Зеленин, пострадала даже целая научная отрасль — краеведение [24] См… Кривошеев Ю. В., Дворниченко А. Ю. Указ. соч. С. 146. .

Окончательному разгрому национальная историческая школа подверглась в 1930 г. По сфабрикованному ОГПУ делу об организации контрреволюционного «Всенародного союза борьбы за возрождение свободной России» был арестован сначала ряд ленинградских ученых во главе с С. Ф. Платоновым, а позже и московских. 9 августа 1930 г. был арестован М. К. Любавский. В ходе следствия 70-летний историк был обвинен в принадлежности к «руководящему ядру» «союза» и осужден к «высылке в отдаленные места СССР сроком на 5 лет» [25] Брачев В. С. «Дело историков» 1920–1981 гг. СПб., 1997. С. 84. .