Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

– «Соло» никоим образом затронуто не будет.

Совещание продолжалось чуть менее часа, и ничто на свете не могло так воодушевить Морриса, даже баснословный куш. После приятного ланча Уоннол, Хелд, Бойл и посвященный в дела «Соло» инспектор принялись по-дружески подтрунивать друг над другом.

– Уолт, что вы будете делать, если окажетесь в самолете, а его вдруг угоняют на Кубу?

Бойл боялся угонов и потому настаивал на разрешении носить в салоне оружие. При нем нередко находились копии документов, сделанные Моррисом и Евой в Москве, и ФБР ни в коем случае не желало отдавать их в лапы кубинских террористов.

– Самолет не полетит на Кубу, – буркнул Бойл.

– Но что вы будете делать?

– Я сказал, самолет на Кубу не полетит.

Они закрыли тему – некоторые слова лучше не произносить вслух.

Выбирая жилье, Моррису приходилось удовлетворять противоречивые требования своей многоликой жизни. Дом нужно было содержать в соответствии со статусом состоятельного бизнесмена, каким считали его Холл и Кремль. В то же время необходимость частых разъездов и невозможность по соображениям секретности нанять прислугу делали содержание дома непрактичным.

Моррис решил проблему, купив квартиру в симпатичном доме, заселенном в основном богатыми и дружелюбными чернокожими семьями. В Москве за это Морриса ценили: настолько принципиальный товарищ, что готов даже жить среди «черножопых», как называли их русские.

Уоннол посетил квартиру, которую Ева с помощью картин, антиквариата, восточных ковров и прекрасного хрусталя превратила в уютный уголок. Во время обеда она мило флиртовала с ним, а Моррис развлекал рассказами о Советском Союзе. Был случай, когда они с директором ленинградской судостроительной верфи настолько набрались, что бросились друг на друга с кулаками. Потом он припомнил, как впервые увидел Москву в 1929 году, вспомнил тенистые аллеи на бульварах, прекрасную архитектуру, которая отражала живость воображения русских. Но вскоре Сталин приказал спилить деревья и обезобразил лицо города пугающе огромными зданиями-коробками, с угрозой взирающими на людей. В 1947-м друзья сказали ему, что впоследствии Сталин убедил себя, что вырубка деревьев (по его собственному приказу) была частью плана, который позволил бы немецким самолетам садиться на улицах, и многие «заговорщики» были казнены.

Ева вздохнула:

– Этот Сталин, он был такой варвар…

За эти годы некоторые вещи изменились к лучшему, некоторые – нет. Пономарев все так же ждал от Морриса аспирина, алка-зельцер и контак; все так же всем нужны были сигареты «Кэмел», «Честерфилд» и косметика.

– Они хотят всего американского, – вставила Ева. – Нет, правда, в глубине души они нас любят.

До окончания обеда проблемы «Соло» не обсуждались. Моррис извинился и покинул их, возможно, чтобы позвонить в Нью-Йорк Джеку. Тут Ева заметила, что они слышали о возможном отъезде Уолта Бойла. Конечно, она понимает, ничто не вечно; Уолту нужно продолжать карьеру, а если кто и достоин продвижения, так это он. Несомненно, у него найдутся операции поважнее «Соло». А Уолт долго просидел в Чикаго. Послушайте, а сколько он играл в их маленькой команде? Тринадцать лет? Немалый срок. Конечно, никто так не понимает Морриса, как Уолт, и Моррис ему доверяет, и никто так, как Уолт, не понимает операцию, кроме, может, Эла (Берлинсона) и Джона (Лэнтри), но они слышали, что и Эл собирается на пенсию…

Уоннолу, как человеку молодому, понять это сложно, но старики привязчивы и склонны ожидать, пусть даже беспочвенно, что все будет продолжаться и впредь. Иногда старики начинают воспринимать молодого коллегу как сына, особенно если много лет привыкли на него полагаться. Конечно, Ева все понимает, пусть поймет и Уоннол. Возможно, ей пора остановиться. Она по меньшей мере два десятка раз ездила в Москву, и каждый раз боялась, а когда тайком проносила документы, просто дрожала от ужаса. Когда же Моррис бывал там без нее, она переживала еще сильнее. Не считая его, больше всего она доверяет Уолту. Если он уходит, она не сможет продолжать участвовать в операции. Если же она уйдет, то неизвестно, станет ли это делать Моррис. Уоннолу надо будет обсудить это с Моррисом. Конечно, если Моррис выходит из игры, то выходит и Джек.

Уоннол прекрасно понимал, что Ева говорит за Морриса. Она играла главную роль в пьесе, им написанной, поставленной и инсценированной. Но Уоннол был человеком прямолинейным и честно спросил Морриса: что он скажет, если Бюро переведет Бойла в штаб-квартиру? Моррис ответил, что Бойл стал его лучшим другом, и без него он не представляет продолжения операции «Соло».