Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

Конечно, ненормальных и в Америке хватает, и возможны антисоветские демонстрации, устроенные кучками сумасшедших с глупыми плакатами. Но американская полиция постарается держать их подальше.

– И наша партия достаточно влиятельна, чтобы убедить прессу, что все эти демонстранты – просто ненормальные.

Пономарев пригласил Морриса на ланч в свой офис, и там Моррис понял, почему Пономарев, недавно выписавшийся из больницы, был так оживлен и счастлив. Моррис всегда скрывал от русских свое знание русского языка и за исключением случаев, когда он общался с людьми из Международного отдела или из КГБ, владевшими английским, пользовался услугами переводчика. Переводчики были неизменно превосходны, но всегда это были мужчины. На этот раз у Пономарева появилась новая переводчица, Наталья, мечта любого мужчины. Золотистые волосы, голубые глаза, черное платье, купленное не иначе как в Чикаго, в «Маршалл Филдс», подчеркивало все достоинства ее фигуры. Было ей лет двадцать пять и говорила она как американские подростки.

Моррис подумал, что она, видимо, дочь советского дипломата или офицера КГБ и получила высшее образование в Соединенных Штатах. Ему стало интересно, какую сделку заключил Пономарев с ее отцом. Переводчики-мужчины были квалифицированно подготовлены и умели подавлять свои эмоции. Они старались создать видимость, будто их не существует и разговор течет сам собой, без их помощи. У Натальи было чувство стыда и чувство юмора, и она краснела или смеялась, когда что-нибудь ее смущало или забавляло. Пономарев был к ней снисходителен, и без труда можно было догадаться почему.

Наталья и краснела, и хихикала, когда переводила «щекотливые» вопросы. У товарища Брежнева была хорошенькая молодая племянница, которую он особенно любил. Она работала в Аэрофлоте стюардессой и была очень квалифицированной медсестрой, поэтому осматривала Брежнева перед сном. Она очень хотела увидеть Америку. Может ли Брежнев взять ее с собой и сможет ли она осматривать его перед сном?

Моррис ответил, что американская секретная служба раньше, вероятно, не сталкивалась с такими проблемами и что КГБ следует честно обсудить с секретной службой этот вопрос. Все можно будет уладить по-джентльменски.

Моррис, как любой мужчина, восхищался внешней привлекательностью Натальи. Она завладела его сердцем легким смехом, дававшим понять, что девушка прекрасно понимала абсурдность переводимых вопросов.

– Что товарищу Брежневу следует носить в Америке?

Человеку, который сосредоточил в руках власть над жизнью и смертью населения шестой части всего земного шара, нужен-таки совет семидесятилетнего еврея из Чикаго, как ему одеваться!

Вместо того чтобы дать простой ответ, какой дал бы любой юный клерк от «Дж. К. Пенни», Моррис начал рассуждать об одежде. Капиталисты обманывают американских рабочих, заставляя их думать, что любой из них может стать капиталистом. Одежда в Америке является символом. Большинство американцев смеются над глупым нарядом товарища Фиделя; они хотят носить такие вещи, какие носят английский премьер-министр или топ-модели. Советским портным следует снять с Брежнева мерки, а «наши товарищи» должны заказать для него темные костюмы в Лондоне, Милане или Нью-Йорке.

Пономарев потерял терпение и чуть не довел Наталью до слез:

– Он говорит, что страшно устал слушать о том, что на Западе все лучше, и даже употребил грубое слово.

Моррис, впервые в Москве, вышел из себя:

– Тогда скажите ему, чтобы он спросил своих собственных (непристойность) портных, что надеть на жирную задницу Брежнева.

– Сэр, я не могу это перевести.

– Переводите, как считаете нужным.

Пономарев встал, поднял Морриса с кресла и обнял его. Испуганная красавица Наталья перевела:

– Он говорит: «Мы оба устали и слишком много работали. Разве мы больше не друзья?»

Моррис ответил, что друзья.

На обратном пути из Москвы Моррис с Евой были единственными пассажирами в салоне первого класса. Они отказались от шампанского, но взяли газету «Интернейшнл геральд три-бюн». Когда самолет оторвался от земли, люди в заднем салоне начали хлопать в ладоши, кричать и петь «Марсельезу». Моррис спросил стюардессу, почему пассажиры кричат и поют.

– Потому, мсье, что мы покидаем Советский Союз.

Моррис буркнул:

– Ну ладно, принесите бутылку шампанского.

Моррис полагал, что понял все значение Уотергейта, и потому попросил Холла предупредить Советы о возможных последствиях этого дела. Он никак не мог себе представить, что скандал может затронуть его и «Соло». Но чем больше правительственных чиновников отчитывались перед комиссиями Конгресса и судебными властями, чем чаще в прессе появлялась секретная информация, тем больше Моррис с Джеком тревожились о своей безопасности и об операции в целом. Пытаясь их разубедить, тридцать первого мая 1973 года, за несколько дней до приезда Брежнева в Соединенные Штаты, ФБР созвало рабочее совещание, на котором присутствовали заместитель директора Эдвард С. Миллер, начальник отдела Уильям А. Бранниган, Берлинсон, Лэнтри, Бойл, Моррис и Джек.