Джон Бэррон - Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

Пономарев и Моррис только что выслушали достаточно разумные объяснения и сами могли убедиться, что эти объяснения звучали вполне искренне. Но много ли американцев поверит советскому правительству? И что может сказать Освальд, которого считают чуть ли не сумасшедшим? Если правительство США или большинство американцев поверят, что Советы организовали или содействовали убийству президента, то скорее всего Соединенные Штаты ответят встречными мерами. И куда более мелкие провокации приводили к войнам.

Странное убийство Освальда в подвале штаб-квартиры полиции Далласа после его ареста только усилило страхи Советов. Теперь те, кто был склонен обвинять Советы, смогут утверждать, что убийцу, в свою очередь, устранили, чтобы замести следы советского участия. Некоторые сотрудники Международного отдела предлагали срочно отправить Морриса домой, чтобы он убедил правительство США в невиновности Советов.

Абсурдность такого предложения ярко демонстрировала уровень царивших в советских официальных кругах паники и отчаяния. Как дипломатично заметил Моррис, он стоит в самом конце списка лиц, которым могло бы поверить американское правительство или общественное мнение. Хотя с 1947 года он не демонстрировал открыто свою связь с компартией, но был известен как убежденный коммунист и сторонник Советского Союза. Любые его заявления о невиновности Советского Союза рассматривались бы как подтверждение его вины, а кроме того, откуда он мог знать то, о чем говорит? То же самое было справедливо и по отношению к американской компартии, и он настаивал, чтобы были направлены инструкции, ограничивающие ее заявления по поводу убийства выражениями сожаления и осуждения политического насилия. Он также настаивал, чтобы советское правительство официально сообщило американскому правительству, тайно или публично, всю правду до последних мелочей о своих отношениях с Освальдом.

В конце концов Пономарев и Суслов согласились: Моррис вылетел обратно с инструкциями для Холла и прибыл в Нью-Йорк 2 декабря. В номере мотеля возле аэропорта Айдлу-айлд (теперь аэропорт имени Кеннеди) он рассказал Бойлу все, что удалось увидеть и услышать насчет убийства. Поспешно и как можно аккуратнее записывая, Бойл сразу понял значение привезенной Моррисом развединформации и необходимость как можно скорее передать ее в Вашингтон. Они согласились отложить составление общего полного отчета о задании, ограничились кратким изложением добытых сведений, и Бойл отправился в местное отделение ФБР на Манхэттене. По дороге он мысленно составлял сухой отчет, содержащий только твердо установленные факты и полностью лишенный каких бы то ни было интерпретаций или комментариев. Однако голые факты, которые он лично зашифровал и отправил в штаб-квартиру, складывались в безошибочное заключение: Советский Союз не имеет никакого отношения к убийству президента Кеннеди, его лидеры точно так же, как и все остальные, потрясены трагедией.

Не раскрывая источника информации, Бюро лично информировало президента Джонсона, генерального прокурора Роберта Ф. Кеннеди, брата убитого президента, и еще нескольких высших руководителей. Комиссия Уоррена, расследовавшая обстоятельства убийства, получила секретное донесение, содержавшее то, что удалось узнать Моррису. Таким образом, через две недели после убийства, когда политические страсти достигли наивысшего накала, политическое руководство США получило неопровержимые доказательства непричастности Советского Союза.

Команда «Соло» полагала, что Ева может стать соратником Морриса, чтобы поддерживать его и придавать ему новые, свежие силы; на большее ФБР поначалу не рассчитывало.

Однако под опекой Морриса, благодаря своему интеллекту и бесстрашию, она из мягкой, заботливой сестры милосердия преобразилась в едва ли не самую удачливую шпионку, которая когда-либо работала на ФБР. В Москве она собирала в среде кремлевских жен их зачастую прозорливые догадки о том, какие думы и чувства владеют их мужьями; это была своего рода интимная, очень личная информация, которую не мог добыть ни один мужчина.

Постепенно она сплотила некоторых кремлевских жен в нечто вроде феминистского кружка, поощряя их самоутверждение в мире шовинистов-мужчин. Объявляя, что не станет присутствовать на приеме или банкете, если туда не пригласят жен, Ева способствовала росту их влияния. Ее подруги знали, что своему доступу в высокопоставленное мужское общество они обязаны именно ей.