Стефан Цвейг - Корона и эшафот

Весть об Октябрьской революции Романовы встретили в Тобольске, в губернаторском доме, охранявшемся «отрядом особого назначения», сформированным еще в июле при отъезде из Царского Села. Но в глухом Тобольске, находившемся более чем в 250 километрах от железнодорожной станции Тюмень, установление Советской власти затянулось почти до середины апреля 1918 года. Это крайне беспокоило большевиков Екатеринбурга и Омска. Сведения о тревожной обстановке в Тобольске, возможных заговорах с целью освобождения Романовых поступали и в Екатеринбург, и в Омск. Были ли эти заговоры реальны и, главное, масштабны? Имеющиеся свидетельства как эмигрантской, так и советской мемуаристики, их сопоставление позволяют признать обоснованность опасений уральцев и сибиряков.

К концу зимы 1917/18 года в Тобольск стали прибывать офицеры, направленные сюда монархическими группами, образовавшимися в Петрограде и Москве. Наиболее активную роль среди них играли организации во главе с бывшим черносотенным депутатом 4-й Государственной думы Н. Марковым-вторым, группа бывшей царской фрейлины А. Вырубовой, так называемый «правый центр», возглавлявшийся некоторыми бывшими царскими министрами. В Тюмени действия прибывавших координировал поручик Борис Соловьев, зять Григория Распутина, хорошо известный Александре Федоровне и Николаю II. Однако многое из того, что делалось и происходило вокруг Романовых во время их пребывания в Тобольске, по-видимому, уже никогда не будет известно. Так или иначе, можно считать установленным, что какие-то планы освобождения Николая и его семьи реально были и осуществление их, по всей вероятности, намечалось на весну 1918 года.

В марте 1918 года в Тобольск стали прибывать красногвардейские отряды из Екатеринбурга и Омска. Они представляли собой воинские формирования некоего промежуточного этапа между распавшейся старой армией и еще не созданной Красной Армией. Дух партизанской и даже анархической вольницы в них был еще весьма ощутим. Как отмечалось, например, в резолюции конференции «Красной Армии Советов», состоявшейся в Перми весной 1918 года, «армия собрана из всевозможных элементов страны, среди которых есть люди, далеко не разбирающиеся в политической жизни страны, не определили своей классовой позиции и не отдают себе отчета в том, зачем вступили в ряды Красной Армии». Казалось, сам воздух в Тобольске был пропитан подозрительностью. Омичи и уральцы относились с подозрением к «отряду особого назначения», сформированному еще Керенским. Этот отряд, в свою очередь, опасался омичей и уральцев, а те не доверяли друг другу. В Москву, куда уже переехали Советское правительство и ВЦИК Советов, шли депеша за депешей, а комитет «отряда особого назначения» даже послал туда своих представителей.

Какова же была позиция Москвы? Протоколы заседаний Совнаркома и Президиума ВЦИК от января — апреля 1918 года позволяют твердо утверждать, что Советское правительство думало о проведении открытого суда над Николаем II и давало указания о подготовке необходимых материалов. В конце мая вновь было постановлено в отношении Романовых «ничего не предпринимать», озаботиться только надежной их охраной.

Опубликованные недавно за рубежом дневники Л. Троцкого 30-х годов свидетельствуют о том, что еще за несколько недель до расстрела в Екатеринбурге замысел этот оставался в силе. Осуществление его Троцкий связывал с собой. «Я, — записал он, — предлагал открытый судебный процесс, который должен был развернуть картину всего царствования (крестьянская политика, рабочая, национальная, культурная, две войны и проч.)… Ленин откликнулся в том смысле, что это было бы очень хорошо, если бы было осуществимо, но… времени может не хватить». По-видимому, именно с целью проведения суда, как следует из протокола Президиума ВЦИК 4-го созыва, было вынесено решение «в случае возможности немедленно перевести всех арестованных (Романовых. — Лет.) в Москву». Тревожные сведения, поступавшие во ВЦИК из Тобольска, заставили торопиться. По договоренности с исполкомом Уралоблсовета решено было перевести Романовых в Екатеринбург под охрану революционных уральских рабочих. Но осуществить эту политически важную операцию поручалось не екатеринбургским отрядам, находившимся в Тобольске, а чрезвычайному комиссару, непосредственно назначенному Москвой — В. В. Яковлеву.

Миссия Яковлева до недавнего времени освещалась превратно. Теперь мы лучше знаем ее фактическую сторону. Но и сегодня в ней еще остаются не вполне ясные моменты. Самое главное — мы не можем точно документировать характер задания, полученного Яковлевым от Я. М. Свердлова и, возможно, от В. И. Ленина. Известно (по сохранившимся лентам переговоров Свердлова с уральцами), что задачей Яковлева была доставка Романовых в Екатеринбург. Но опубликованные недавно мемуары Яковлева (журнал «Урал», 1988, № 6) и его маневры на железнодорожных путях между Тюменью и Екатеринбургом дают некоторые основания предполагать, что Яковлеву было дано право и изменить цель маршрута в том случае, если, по его мнению, возникнет какая-либо неблагоприятная ситуация, угрожающая сохранности «груза» (так именовались Романовы в телеграфных переговорах Яковлева со Свердловым). Яковлев в своих мемуарах прямо говорит, что при расставании в Москве Свердлов дал ему четкое указание: во всех обстоятельствах Романовы должны оставаться живыми. Мы можем предположить, что центр рассматривал Екатеринбург как место временного пребывания бывшего царя и его семьи, как место надежной их охраны до момента предполагаемого суда.