Владимир Шигин - Неизвестная война императора Николая I

В пространной статье Ф. Веселаго, посвященной Алексею Грейгу, нет в его адрес ни одного упрека не то что в нерадении, но даже в недосмотре какой-либо мелочи. Наоборот, Грейг неутомим и вездесущ, он не просто талантлив, он всеобъемлюще гениален! Заметим, что во всей объемистой книге Ф. Веселаго он не расточает более такой хвалы в адрес никакого другого российского адмирала. О Лазареве Веселаго вообще пишет скороговоркой. Непонятно и то, почему знаменитый историк отказался от написания периода командования Грейга Черноморским флотом с 1825 по 1833 год. Уж не потому ли, что там панегирика бы никак не получилось, ведь волей-неволей пришлось бы писать и о «доносах», и о воровстве, и о полном развале флота, и о фактическом снятии с должности «гениального» Грейга. Обратим внимание, что время написания Веселаго «Краткого очерка истории русского флота» совпадает с финансовым возвышением клана Грейга и организации им кампании по реабилитации отца. Закономерен вопрос, а не был ли и сам труд уважаемого историка профинансирован сыновьями финансистами с той же целью. Конечно, никаких прямых доказательств у нас нет, но согласитесь, что совпадения весьма странные.

Из всех статей пиар-кампании в пользу Грейга особым цинизмом отличались статьи бывшего морского врача Н. Закревского, наполненные злобой в адрес адмирала Лазарева, но в своей последней статье «Из записок морского врача» он перешел все границы приличия в своем стремлении унизить великого русского флотоводца.

Несмотря на это, Закревский вынужден признать, что незадолго до снятия с должности Грейг каким-то образом умолил императора наложить на его слезнице резолюцию: «Не контролировать распоряжений адмирала Грейга по управлению его Черноморским флотом». Чтобы объяснить эту резолюцию, которая венчала какую-то устную договоренность, Закревский вынужден изворачиваться: «Эта милость государя императора испрошена была адмиралом не в ограждение собственной личности от мелочных начетов — он был чист и подобного тому ничего не боялся, — но предосторожность эту признал он необходимою для защиты от возможных придирок к бывшему при нем обер-интендантом Черноморского флота, контр-адмиралу Критскому».

Но на воре, как говорится, и шапка горит! Далее в своих воспоминаниях Закревский делает весьма любопытную сноску, не понимая, что ею оказывает поистине «медвежью услугу» своему другу Критскому. Предваряя цитату Закревского, поясним, что после отбытия из Николаева Грейга и Критского вместе с ними пропали и важные отчетные документы, хранившиеся в канцелярии обер-интенданта в особом секретном, опечатанном печатью сундуке, выполнявшем роль сейфа. Не обнаружив ни документов, ни сундука, Лазарев быстро выяснил, что сундук с документами выкрал Критский. Бывшего обер-интенданта разыскивают и передают требование Лазарева вернуть украденные документы.

Попытку Лазарева заставить Критского вернуть хозяйственные документы Закревский пытается представить как идиотизм Лазарева и остроумие «честнейшего Критского». Вот что он пишет: «Несмотря на… ограждение контр-адмирала Критского от отчетности по управлению его интендантством, он, будучи уже в отставке, получал иногда мелочные запросы. Находясь в независимых отношениях с Критским, я читывал у него эти запросы и один из них помню по оригинальному на него ответу Критского; это был запрос от интендантства об сундуке, окованном железом, сундуке, взятом будто бы Критским из Адмиралтейства к себе и не переданном обратно по принадлежности. Ответ Критского был такой: “Я бы, ваше превосходительство, желал знать, какою опасностию угрожает Черноморскому флоту неявка сундука, о котором меня спрашиваете? Если опасность в самом деле так экстренна и неотклонима, то спешу уведомить вас, что сундук тот поступил в число мебели, требовавшейся на укомплектование квартиры начальника штаба, приказавшего сундук тот исколоть в щепы, за то, что был простой дубовый, окованный вороненым железом, а не из красного дерева и неоправленный бронзовыми скобами. Если б не на такое экстренное требование, ваше превосходительство, поспешить уведомить вас, то я на всякое другое подобное откапываемым нами дрязгам, не отвечал бы вам, или не так забавно, как теперь”».

Ну не наглец ли! Обезопасив себя бумагами Грейга и выкрав, убегая, хозяйственные документы вместе с сейфом-сундуком, Критский в открытую глумится над Лазаревым, уверяя, что тот сам (I) отдал приказ о сожжении сейфа с документами, так как тот был «не из красного дерева»! Это значит, что ни сейфа-сундука, ни документов уже нет, — все своевременно уничтожено. Самое обидное в данной ситуации, что Лазарев был бессилен привлечь грейговского холуя к ответу. Мало того, наглый ответ Критского привел в полный восторг мемуариста Закревского!