Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте

Заявление фон Рундштедта о том, что Гитлер «ожидал от англичан мирных инициатив», подтверждается генералом Гюнтером Блюментритом, который во время битвы в Нормандии был начальником штаба фон Рундштедта. Полный антипод фон Рундштедта по внешности и по характеру, Блюментрит обладал качествами, которых не хватало фон Рундштедту. Командующий был молчалив, Блюментрит – словоохотлив; фон Рундштедт – холоден и бесстрастен, Блюментрит – добродушен; фон Рундштедт занимался общими вопросами, Блюментрит терпеливо копался в деталях. Его смуглое, широкое и выразительное лицо контрастировало с бледным, худым, невозмутимым лицом фон Рундштедта. Вместе они составляли прекрасную команду. Если бы им разрешили вести войну по-своему, они еще долго одерживали бы победы.

В 1940 году Блюментрит был начальником штаба фон Рундштедта, и потому его рассказ о том, что происходило после падения Франции, очень важен. По словам Блюментрита, в Сен-Жермен, где расположилась группа армий «А», жизнь для завоевателей была райской. Все надеялись на мир и не воспринимали всерьез вероятность жестоких сражений. Правда, вроде бы планировалась отправка армий в Англию, но к этому не относились серьезно. Фон Рундштедт никогда не посещал штаб, где разрабатывался план, не инспектировал районы, где собиралось снаряжение для вторжения, войска, готовящиеся к операции.

По мнению Блюментрита, такое прохладное отношение командующего объясняется не только военными трудностями операции, но и политической обстановкой за несколько дней до и сразу после падения Франции. Старшие офицеры чувствовали, что в достижении своих политических целей Гитлер полагается на блеф. Это ощущение появилось во время событий 1939 – 1940 годов, когда войска, дислоцированные в Рейнской зоне, поднимались по тревоге для нападения на Францию не менее одиннадцати раз. Если иногда причиной приведения войск в боевую готовность были ссоры Гитлера с Генеральным штабом, в других случаях это делали, чтобы сбить с толку войска союзников. Поскольку обман был одним из главных орудий Гитлера, неудивительно, что многие военачальники считали приготовления к вторжению средством, используемым для того, чтобы запугать Англию и заставить ее пойти на мирные переговоры.

«Приказ Гитлера, запретивший нам атаковать англичан в Дюнкерке, убедил многих в том, что фюрер верит: англичане пойдут на мирные переговоры, – сказал Блюментрит. – Я разговаривал с несколькими офицерами люфтваффе, все они говорили, что Гитлер запретил массированные налеты на корабли, вывозившие англичан из Дюнкерка. Эта позиция фюрера прояснилась для меня на его встрече с небольшой группой офицеров сразу после прорыва во Францию. Совещание состоялось в Шарлевиле в ставке группы армий. Гитлер был возбужден и обсуждал с нами свои политические замыслы. Он сказал, что очень доволен ходом наступления, которое превзошло его самые смелые ожидания. После падения Франции останется лишь Англия.

Гитлер объяснил, что, по его мнению, в данный период существуют две фундаментальные структуры, которые следует считать краеугольными камнями западной цивилизации: католическая церковь и Британская империя. Власть и сила этих двух структур должны восприниматься как существующий факт, долг Германии – сохранить их, поэтому нужно как можно скорее заключить мир с Англией. Гитлер хотел предложить Англии великодушные условия и даже отказаться от своих притязаний на колонии. Разумеется, Англии пришлось бы распустить или серьезно уменьшить свои вооруженные силы; но в награду за такую уступку Гитлер готов был разместить в Англии десять дивизий, чтобы помочь британскому правительству обеспечивать безопасность Соединенного королевства. После того как мы своими ушами слышали эти теории фюрера, вряд ли нас можно винить за то, что мы не верили в серьезность вторжения в Англию».

Если у кого-то еще остаются сомнения насчет цели перелета Рудольфа Гесса в Англию, то позиция фюрера может пролить свет на эту тайну. Несомненно, Гитлер не был единственным высокопоставленным нацистом, верящим в то, что Англия готова обсудить с Германией условия мира. Пожалуй, не найдется лучшей иллюстрации близорукости немцев, чем фантастически превратное представление Гитлера и его советников о том, что происходит в голове среднего англичанина. С того момента, как немцы решили напасть на Польшу, до дня подписания перемирия в Реймсе они постоянно ошибались в расчетах.