Но красноречивее всех возражал обергруппенфюрер Зепп Дитрих, которому сообщили о его следующем задании в разгар переформирования разгромленных танковых дивизий СС. Эта новая армия должна была наступать через Арденны, завоевать плацдармы на Мезе между Льежем и Юи, а затем продвигаться на северо-запад вдоль линии Сен-Тронд – Эршо – Антверпен. «Я так разозлился, узнав об этих планах, – с горечью заметил Дитрих, разводя руки и надувая щеки, чтобы показать, как именно он разозлился. – Я должен был – всего лишь! – форсировать реку, захватить Брюссель, продвинуться дальше и захватить порт Антверпена. И все это в декабре, январе и феврале – в самые отвратительные три месяца года; через Арденны, где снега по пояс и невозможно развернуть танки хотя бы по четыре в ряд, не говоря о продвижении шести танковых дивизий; где светает после восьми утра и темнеет в четыре часа дня, а мои танкисты не могут воевать по ночам; с дивизиями, только что переформированными и состоящими из необстрелянных новобранцев; и в Рождество». На последних словах голос Дитриха дрогнул, как будто это был самый душераздирающий аргумент.
Дитрих отправился со своими жалобами в ставку Гитлера, где встретился с начальником штаба фельдмаршалом Гудерианом и генерал-полковником Йодлем. «Я не смогу это сделать, – заявил им Дитрих. – Это невозможно». Но те лишь пожали плечами: «Это приказ фюрера». На том все закончилось.
Как только приняли решение провести операцию по первоначальному замыслу Гитлера, встал вопрос о строжайшей секретности: успех зависел от внезапности. Всех офицеров, подключенных к планированию операции, заставили подписать документ, по которому их ждал военный трибунал, если бы они даже неумышленно раскрыли какую-либо часть плана. Чтобы свести вероятность утечки до минимума, о предстоящем наступлении информировали только тех, без кого нельзя было обойтись при подготовке. Эта мания секретности иногда оборачивалась нелепостями. Даже генерал-полковнику Курту Штуденту, командовавшему группой армий «X» севернее Рура, сообщили о наступлении только 8 декабря, всего за восемь дней до его начала. Генерал Альфред Шлемм, чья 1-я парашютно-десантная армия растянулась на юг до самого Менхенгладбаха, узнал о наступлении только за два дня до его начала, несмотря на то что неделей раньше он получил приказ выделить в распоряжение фельдмаршала Моделя всех самых опытных парашютистов.
Такое ревностное сохранение тайны повлекло неприятные последствия для самих немцев. Парашютистов инструктировали за несколько часов до выброски, и даже тогда не упоминали названия городов. Поэтому многие десантники понятия не имели, куда их сбросят и в чем состоит их боевая задача. Офицерам на передовой передали приказы 15 декабря; у них практически не было времени изучить местность и должным образом проинструктировать своих солдат. В результате первый день наступления стал шедевром сумятицы и неразберихи. Никто не знал, когда и где появятся люфтваффе. Действия военной авиации и сухопутных войск были совершенно не скоординированы, и многие из сэкономленных Герингом самолетов были сбиты бдительными немецкими зенитчиками, давно привыкшими к тому, что все самолеты в небе принадлежат союзникам.
Совещания в эти дни проводились в избытке. В штабе главнокомандующего войсками на западе, находившемся теперь в Цигенберге, фон Рундштедт, Йодль и Модель сосредоточенно изучали карты, до мельчайших деталей разработанные для них в Берлине. Поскольку успех операции очень сильно зависел от метеоусловий, точнее, от того, смогут ли союзные самолеты подняться в небо, наступление первоначально назначили на конец ноября, когда ожидалась самая плохая погода. Однако вскоре стало ясно, что к этому сроку переформирование танковых и пехотных дивизий закончить не успеют, и наступление отложили до середины декабря. На этот период метеорологи пообещали Гитлеру четыре-пять дней густого тумана.
12 декабря командиры дивизий, корпусов и армий, задействованных в операции, были вызваны в штаб фон Рундштедта в Цигенберг. Это таинственное совещание прекрасно описано генерал-лейтенантом Фрицем Байерлайном, чья перевооруженная учебная танковая дивизия позже получила задание захватить Бастонь. Он вспоминал:
«О наступлении я впервые узнал в Цигенберге. После обеда нас пригласили на специальный инструктаж. У нас отобрали личное оружие и портфели, погрузили в автобус и полчаса катали по окрестностям. Затем нас ввели в большой зал. Вдоль стен стояли охранники-эсэсовцы и следили за каждым нашим движением. Затем в сопровождении фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля вошел Гитлер.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу