Георгий Куманев - Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны

Так напишет позднее в своей поэме «Слово о 28 гвардейцах» поэт Николай Тихонов.

Засыпанный землей и тяжело контуженный Добробабин уже не знал, что в расположение его подразделения прибыл политрук Василий Клочков и взял на себя непосредственное руководство обороной. Обратившись к бойцам взвода, он произнес слова, ставшие девизом всех защитников нашей столицы: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!»

И воины не отступили, они стояли насмерть до последней гранаты, до последнего патрона, уничтожив в итоге 18 из 50 наступавших вражеских танков. И хотя поле боя оказалось тогда захваченным гитлеровцами, 28 панфиловцев сумели более чем на четыре часа задержать крупную танковую группировку противника, не позволив ей вырваться на Волоколамское шоссе и оттуда ринуться на Москву. Они дали возможность советскому командованию за то выигранное, поистине драгоценное время отвести основные силы на заранее подготовленные рубежи, спешно подтянуть резервы и перегруппироваться. В этом состояло главное значение и величие их подвига, в совершение которого внес свой достойный вклад сержант Иван Евстафьевич Добробабин.

…Он долго не будет знать, что уже через несколько дней после боя газета «Красная звезда» опубликует статью журналиста А. Кривицкого «Завещание 28 павших героев» и весть о бессмертном подвиге у разъезда Дубосеково быстро облетит страну. О мужестве и стойкости двадцати восьми вскоре будут написаны десятки других статей, брошюр и даже сложены песни, появятся поэмы Н. Тихонова и М. Светлова. Славная история панфиловцев войдет позднее и в школьные, и в вузовские хрестоматии и 21 июля 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР все 28 гвардейцев, будут по существу, посмертно удостоены звания Героя Советского Союза…

Что же произошло с Добробабиным после того, как он пришел в себя в ту морозную ноябрьскую ночь после закончившегося боя?

Неторопливо Иван Евстафьевич продолжал свой рассказ.

Превозмогая боль, особенно в левой раненой ноге, он выбрался из траншеи и пополз через железнодорожное полотно и поле в лес. До утра пробыл там, наблюдая за железнодорожной будкой. Был без шапки, сильно замерз. Утром, когда рассвело, совсем закоченевший, решился заползти в будку. Находившиеся там железнодорожницы обмыли его окровавленное лицо, накормили, дали шапку, растерли и обули обмороженные ноги…

Все попытки Добробабина пробраться через линию фронта к Москве оказались безуспешными: чересчур велика была здесь плотность вражеских войск. В районе Дубосеково примкнул к группе бойцов, которую выводил из окружения пожилой человек по имени дядя Вася в гражданской одежде, но с генеральскими лампасами.

Через несколько дней группа дяди Васи была рассеяна огнем вражеской засады. В селе, куда Добробабин зашел в поисках товарищей, он был схвачен солдатами карательного отряда и доставлен в Можайский лагерь военнопленных. Там пробыл около месяца, пережив все ужасы фашистской неволи. Вместе с группой военнопленных пытался бежать, но прорваться на свободу удалось лишь двоим.

Мысль о побеге не покидала сержанта, и подходящий случай представился. С началом наступления Красной Армии под Москвой фашистские оккупанты стали вывозить пленных эшелонами из Можайского лагеря в направлении Смоленска и далее на юго-запад. Когда Смоленск остался далеко позади, Добробабин решил бежать. Ночью на ходу поезда он выломал окно, забитое досками и, резко оттолкнувшись, прыгнул. При падении сильно повредил правую ногу. Вместе с ним удалось бежать еще двум военнопленным.

Поскольку идти группой было опасно, один из беглецов сразу же отделился. Со вторым, молодым пареньком из Воронежской области, Добробабин шел долго. В хуторах и селах спрашивали о партизанах. Но обнаружить их не удалось. Некоторые местные жители говорили, что о партизанах ничего не слышно. Другие уклонялись от ответа. В обстановке жестокого оккупационного режима, частых карательных облав и проверок люди боялись довериться неизвестным, опасались провокаторов. В одну из ночей, преследуемый полицаями, Добробабин потерял своего спутника и остался один.

После тщетных попыток перейти линию фронта или попасть к партизанам он решил дойти до родного села Перекоп Харьковской области, где не был уже 13 лет. Рассчитывал восстановить там силы, а затем снова попытаться связаться с партизанами.