Владимир Игнатов - Палачи и казни в истоии России и СССР

В судьбе многих казненных в Крыму большую роль сыграла преступная семья евпаторийских большевиков Немичей, которая целиком вошла в состав судебной комиссии, заседавшей на «Труворе» в дни расстрелов. Эта комиссия была создана революционным комитетом и разбирала дела арестованных. В ее состав, наряду с «революционными матросами», вошли Антонина Немич, ее сожитель Феоктист Андриади, Юлия Матвеева (урожденная Немич), ее муж Василий Матвеев и Варвара Гребенникова (урожденная Немич). Это «святое семейство» определяло «степень контрреволюционности и буржуазности» и давало добро на казнь. «Дамы» из «святого семейства» ободряли матросов-палачей и сами присутствовали при казнях. Матрос Куликов на одном из митингов с гордостью говорил, что собственноручно бросил в море за борт 60 человек.

В марте 1919 г. Немичи и другие организаторы убийств на евпаторийском рейде были расстреляны белыми. После окончательного установления советской власти в Крыму останки сестер и других казненных большевиков с почестями захоронили в братской могиле в центре города, над которой в 1926 г. соорудили первый памятник — пятиметровый обелиск, увенчанный алой пятиконечной звездой. Несколько десятилетий спустя, в 1982 г., памятник заменили другим. У его подножия и сейчас можно увидеть живые цветы. В честь Немичей в Евпатории названа одна из улиц.

Брауде Вера Петровна (1890–1961 гг.). Революционерка-эсерка. Родилась в Казани. В конце 1917 г. по решению Президиума Казанского Совета рабочих и солдатских депутатов была направлена на работу в следственную комиссию губревтрибунала, в отдел по борьбе с контрреволюцией. С этого момента вся ее дальнейшая деятельность связана с ВЧК. В сентябре 1918 г. вступила в ВКП(б). Работала в ЧК в Казани. Собственными руками расстреливала «белогвардейскую сволочь», при обыске самолично раздевала не только женщин, но и мужчин. Побывавшие у нее на личном обыске и допросе эсеры в эмиграции писали: «Человеческого в ней не осталось ровно ничего. Это машина, делающая свое дело холодно и бездушно, ровно и спокойно… И временами приходилось недоумевать, что это — особая разновидность женщины-садистки, или просто совершенно обездушенная человекомашина». В это время в Казани практически ежедневно печатались списки расстреливаемых контрреволюционеров. О Вере Брауде говорили шепотом и с ужасом (164).

В Гражданскую войну она продолжила работу в ЧК Восточного фронта. Открещиваясь от подвергавшихся преследованиям коллег-эсеров, Брауде писала: «В дальнейшей работе как зам. Председателя губчека в Казани, Челябинске, Омске, Новосибирске и Томске я беспощадно боролась с социал-революционерами всех видов, участвуя в их арестах и расстрелах. В Сибири член Сибревкома известный правый Фрумкин, вопреки Новосибирскому губкому ВКП(б), даже пытался снять меня с работы председателя Чека в Новосибирске за расстрелы социал-революционеров, которых он считал «незаменимыми специалистами»». За ликвидацию белогвардейских и эсеровских организаций в Сибири В.П. Брауде была награждена оружием и золотыми часами, а в 1934 г. получила знак «Почетный чекист». Репрессирована в 1938 г. Предъявлено обвинение в том, что «является кадровой эсеркой; по заданию ЦК левых эсеров пробралась в органы ВЧК и в ВКП(б); информировала эсеров о работе НКВД». Освобождена в 1946 г. Сама Брауде отмечала, что осудили ее за «несогласие с некоторыми, так называемыми, «активными» методами следствия».

В письме В.М. Молотову из Акмолинского лагеря с просьбой разобраться в ее деле она подробно изложила свое понимание методов ведения следствия. В.П. Брауде писала: «Я сама всегда считала, что с врагами все средства хороши, и по моим распоряжениям на Восточном фронте применялись активные методы следствия: конвейер и методы физического воздействия, но при руководстве Дзержинского и Менжинского методы эти применялись только в отношении тех врагов, контрреволюционная деятельность которых, была установлена другими методами следствия и участь которых, в смысле применения к ним высшей меры наказания, уже была предрешена… Применялись эти меры только к действительным врагам, которые после этого расстреливались, а не освобождались и не возвращались в общие камеры, где они могли бы демонстрировать перед другими арестованными методы физического воздействия, к ним применявшиеся. Благодаря массовому применению этих мер не по серьезным делам, зачастую как единственный метод следствия, и по личному усмотрению следователя… методы эти оказались скомпрометированными, расшифрованными». Брауде вспоминала также: «У меня не было разрыва между политической и личной жизнью. Все, знавшие меня лично, считали меня узкой фанатичкой, возможно, я таковой и была, так как никогда не руководствовалась личными, материальными или карьеристскими соображениями, издавна отдавая себя целиком работе». Реабилитирована в 1956 г., восстановлена в партии, а также в звании майора госбезопасности. Получала приличную персональную пенсию (165).