Леонид Сапожников: Ищите 'Волка' !

- Вы утверждаете, что вас знали только Усов и Казаков? - перебил Горюнов. - Как же объяснить, что вчера к вам на квартиру пришел Валентин Петухов?

- Верно заприметили, - осклабился Старостин. - Когда я понял, что Герка уходит от меня, стал я советоваться с Хряком, кто Казакову заменой будет. Он и подсказал: "Бери Петуха. Не балаболка. Над ребятами власть имеет". Вот я и велел Хряку приветить Вальку, а потом дать мой адрес. Раза два Петух ко мне приходил. Под ночь. А потом, выходит, и опера привел за собой. Что ж, значит, так судьба распорядилась. Я ж из своего рода Старостиных на земле последний остался. Отца с братьями до войны чекисты порешили. Мать во время войны богу душу отдала. А я до семидесятого года прожил... На мне - точка роду Старостиных. А крепкие мужики были. И мозговитые.

- Какие отношения у вас были с Григорием Астаховым, мужем вашей соседки Софьи Козыревой?

- А никаких, - пожал плечами Старостин. - Он же "завязал". Не было мне резона, чтоб за Григорием смотреть стали. На меня выйти могли.

- Он знал о вашем прошлом?

- Знал. Так я же и не скрывал!

- А штормовка у вас была, Старостин?

- Чего? А-а, штормовка!.. Она у нас, почитай, одна на двоих с Гришкой была. Он хоть и выше меня, да в плечах-то мы одинаковые. Штормовка - вещь полезная, удобная. Висела она у Софьи в прихожей. Мы с ним и надевали ее кому когда надобно. А что, неужто меня в ней заприметили?

- Заприметили, Старостин. Поздно вечером, у гостиницы тринадцатого августа. И когда вы с Казаковым у парка культуры встречались.

- Ого-го! - восхищенно протянул Старостин. - Серьезно работаете, скажу я вам! Только ежели бы вы меня с поличным вчера не взяли, когда я вашего опера стрельнул, да еще если б эта падла, Лешка, при всем при том не присутствовал, ни в жисть бы я не "раскололся"! А так... Э-э, семь бед один ответ!..

Я смотрел на этого страшного человека, слушал его спокойный, даже шутливый голос, его неторопливую речь - и не по себе становилось от мысли, что же еще могло натворить такое чудовище?!

Я слушал его и думал об Алексее Меркурьевиче Кропотове, о его судьбе, в которую однажды вошел Старостин, чтобы изломать ее. Что будет с ним, с Кропотовым? Что решит суд? И будет ли. он, суд? Каким, наконец, окажется приговор его семьи - жены, детей? Или Аграфены Меркурьевны, мужественной слепой женщины?.. Трудные, невозможные вопросы... И я не знаю на них ответов. Не знаю, жалею ли его, сочувствую ли ему.

Домой я вернулся около семи часов вечера. Увидел на детской площадке парочку, сидевшую ко мне вполоборота. Уже хотел войти в подъезд и остановился, услышав удивительно знакомый голос:

- Простите, товарищ Бизин, у вас не найдется огонька?

Ко мне приближался Витька Шигарев! А за ним, улыбаясь, шла высокая светловолосая женщина.

- Слушай, Веня, так нельзя! - весело говорил Шигарев. - Мы тебя ждем уже два часа на этой скамеечке. Ты что же, хочешь, чтобы мы с Наташей все свое свадебное путешествие на ней провели? Ну-ка, открывай квартиру!..

Мы обнялись, стиснули друг друга. Вот это сюрприз так сюрприз!

Через день мы вместе - Хазаров, Шигарев с женой и я - возвращались из роддома. Я увозил свою жену и своего сына. Хазаров, расцеловав Ирину и меня, сказал, что хочет пройтись пешочком. Но обещал быть вместе с Анной Семеновной у нас дома ровно в девятнадцать часов.

...Мы проезжали мимо "Молочной кухни". Ирина, прижавшись ко мне, шепнула:

- Запомни, Венечка, сюда ты будешь ходить теперь каждое утро! Поэтому - никаких ночных происшествий!

Я улыбнулся.

На моих руках солидно посапывал Александр Вениаминович Бизин.