Сат-Ок - Земля соленых скал

- Когда я был таким мальчиком, как ты, мой ути, и как ути из рода Совы, наше племя пришло в эту страну, к этой реке, чтобы вести спокойную жизнь и чтобы жить далеко от жилищ окимов - белых людей. Много Больших Солнц проходило над нашим селением, и в селении царил покой. Слышались веселые песни, а воины плясали Танец Удачных Охот.

Я хочу, чтобы мои сыновья как можно скорее сделались воинами и стали со мной плечом к плечу. Белые люди снова вспомнили о наших селениях, и солнце все больше прячется от нас за злыми тучами. Белые люди снова нашли дорогу к моему типи, и трудно нам будет принудить их сойти с нее, трудно будет охотиться в свободном лесу и кочевать в нашей чаще...

Я не понимал того, что говорил отец, не понимал и Сова. Один Танто внимательно смотрел на отца, будто понимал каждое его слово и улавливал те мысли, которых отец даже не вымолвил вслух. Я немного дрожал, но не потому, что солнечный диск уже коснулся деревьев на западе и над землей потянуло вечерним холодом. Хотя со мной были отец, брат и друг, мне тогда казалось, что я один, затерянный и отданный на милость безжалостным врагам.

Сразу после захода солнца из чащи вернулся Овасес. Отец молча поздоровался с нашим учителем, и, не произнеся ни слова, они вошли вместе в шатер. И почти сейчас же изнутри типи послышались короткие отрывистые звуки бубна. Это был сигнал, сзывающий всех мужчин на совет. Тогда Танто схватил меня и Сову за плечи:

- У Овасеса собирается совет воинов. Если не будете крикливыми, как дикие поросята, я возьму вас с собой к шатру послушать, что будут говорить старшие на совете.

Мы с Совой не смели даже подать голос, только лихорадочно уцепились за его руку, кивая головами и моля глазами, чтобы он сдержал обещание.

Солнце уже зашло, и вокруг шатра густел мрак. Долгие минуты мы ждали, пока все воины соберутся в типи Овасеса, ждали, притаившись за ближними кустами, боясь говорить даже шепотом или громко вздохнуть.

Только когда последний воин вошел в шатер, мы следом за Танто поползли от камня к камню, следя за тем, чтобы все время оставаться в густой тени сосен. За тридцать шагов от шатра мы залегли в высокой траве. Но тогда, как по приказу волшебника, о нас вспомнили комары и, наказывая за дерзость, жалили нас, словно гремучие змеи. Я не выдержал и знаками показал Сове, чтобы он сломал ветку можжевельника и отгонял комаров. Сова был такой же дурак, как и я. В вечерней тишине треск сломанной ветки прозвучал, как гром. Танто угостил нас обоих мокасином, но, к счастью, никто из старших не обратил внимания на этот треск.

Время тянулось бесконечно. Танто оставил нас и пополз вперед. Мы должны были ждать его знака, но он не подавал его. Мне казалось, что скоро наступит рассвет и солнце обнаружит нас в нашем укрытии. Я высунул голову из-за куста и посмотрел на шатер Овасеса. Там горел костер, и как раз в эту минуту где-то близко послышалось кваканье ночной жабы. Это был сигнал брата, что нам можно ползти к шатру.

Я уже прополз, наверное, половину пути, когда из-за туч вышла луна и осветила все вокруг. В это же время отклонилась шкура у входа в шатер, и на пороге появился отец. Я застыл. Мне захотелось мгновенно провалиться сквозь землю или стать невидимым, как Маниту. Правда, отец стоял боком к нам, но я боялся глянуть на него, чтобы своим взглядом не привлечь его взгляд. Так охотящийся волк или охотник никогда не вглядывается в свою жертву, чтобы она не почуяла его присутствия.

Сердце мое почти останавливалось: я мог поклясться, что отец смотрит прямо на меня и сейчас подойдет и поднимет меня вверх, как маленького кролика. К счастью, это только у моего страха было маленькое сердце. Отец не заметил меня. Он тихонько свистнул. В ответ послышалось ржание, а потом отзвук легкого галопа. Конь пробежал в нескольких метрах от меня и остановился около отца. Спустя минуту луна снова зашла за тучи, и в сгустившемся мраке из-за отклоненной шкуры в типи блеснул костер. Потом на его фоне мелькнула фигура моего отца, входившего в типи.

И тогда я почувствовал слабость. Все это время я лежал с напряженными до боли мускулами. Челюсти я стиснул так, что, когда подполз к Танто, не мог разжать их. Танто блеснул на меня глазами, как рысь:

- Ты ведешь себя, как дикобраз, который идет куда смотрят его глаза, а головой не думает. Глаза твои слепы, как у щенка, а в твоей голове живут белки.

Брат бранился так тихо, что я едва его слышал.

- Как ты мог выйти из-за камня, когда луна как раз в ту минуту хотела осмотреть мир? Женщиной ты будешь, а не воином!