Юрий Рубцов - Маршалы Сталина

(К слову, как только Георгий Константинович получил в июне 1953 г. письмо от Крюкова, он обратился к Хрущеву с просьбой освободить генерала из заключения, охарактеризовав его как «одного из добросовестнейших командиров, храброго в боях против гитлеровских захватчиков».)

Абакумовцы арестовали также многих из тех военных невысокого ранга, кто находился в непосредственном окружении маршала и потому мог рассказать о деталях его быта, личной жизни. Им удалось «сломать» адъютанта Семочкина, который дал дискредитирующие Жукова показания.

Кроме того, из архивов подняли относящиеся еще к 1946 г. документы, которые должны были свидетельствовать о роскоши, в которой купался маршал, о бытовом разложении. Поскольку запросы военной и государственной верхушки в самом деле не отличались скромностью, гонители Жукова наряду с откровенным вымыслом смогли ухватиться и за реальные факты.

Так, заместитель наркома обороны Булганин еще в августе 1946 г. донес Сталину о том, что таможенниками на границе было задержано 7 вагонов, в которых находилось 85 ящиков с мебелью, принадлежащей маршалу Жукову. Одесской таможне было дано указание эту мебель до получения специального указания хозяину не выдавать.

К архивной «пыли» спецслужбы добавили и «свежачок». По указанию самого Сталина 5 января 1948 г. на квартире Жукова в Москве, а в ночь с 8 на 9 января на подмосковной даче в поселке Рублево, были произведены негласные обыски.

В процессе обыска квартиры, как докладывал вождю Абакумов, была обнаружена шкатулка, содержавшая: «часов — 24 шт., в том числе: золотых — 17 и с драгоценными камнями — 3; золотых кулонов и колец — 15 шт., из них 8 с драгоценными камнями; золотой брелок с большим количеством драгоценных камней; другие золотые изделия (портсигар, цепочки и браслеты, серьги с драгоценными камнями и пр.)».

Ценности было решено не изымать, чтобы не выдать факт негласного обыска. По заключению сотрудников, проводивших обыск, — на это особо обращал внимание Абакумов — квартира заранее очищена хозяевами от всего, включая какие бы то ни было письма, записи, что могло бы повредить им, бросить тень.

Что касается дачи, то там было обнаружено «огромное количество» различных предметов роскоши и драгоценностей:

«Например:

шерстяных тканей, шелка, парчи, панбархата и других материалов — всего свыше 4.000 метров; мехов — собольих, обезьяньих, лисьих, котиковых, каракульчевых, каракулевых — всего 323 шкуры; шевро высшего качества — 35 кож; дорогостоящих ковров и гобеленов больших размеров, вывезенных из Потсдамского и др. дворцов и домов Германии, — всего 44 штуки, часть которых разложена и развешена по комнатам, а остальные лежат на складе. Особенно обращает на себя внимание больших размеров ковер, разложенный в одной из комнат дачи;

ценных картин классической живописи больших размеров в художественных рамках — всего 55 штук, развешенных по комнатам дачи и частично хранящихся на складе; дорогостоящих сервизов столовой и чайной посуды (фарфор с художественной отделкой, хрусталь) — 7 больших ящиков;

серебряных гарнитуров столовых и чайных приборов — 2 ящика;

аккордеонов с богатой художественной отделкой — 8 штук;

уникальных охотничьих ружей фирмы Голанд-Го-ланд и других — всего 20 штук.

Это имущество хранится в 51 сундуке и чемодане, а также лежит навалом…

Свыше двух десятков больших ковров покрывают полы почти всех комнат.

Вся обстановка, начиная от мебели, ковров, посуды, украшений и кончая занавесками на окнах, — заграничная, главным образом немецкая. На даче буквально нет ни одной вещи советского происхождения, за исключением дорожек, лежащих при входе в дачу…»

Абакумов докладывал также, что группа оперативных работников МГБ СССР направлена в Одессу для производства такого же негласного обыска в квартире Жукова, о чем обязался доложить дополнительно.

Вскоре выявленные ценности у маршала были изъяты и в соответствии с личным указанием Сталина переданы по акту и подробным описям в управление делами Совета Министров СССР.

Взять с Жукова объяснения поручили секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову. Посмотрим теперь, как он выкрутится, усмехался в прокуренные усы хозяин Кремля.

Заграничное барахло — это не политика, но и на нем можно было погореть основательно. И маршал засел за подробный доклад на имя Жданова: «Объявленное мне в ЦК ВКП(б) письменное заявление бывшего моего адъютанта Семочкина по своему замыслу и главным вопросам является явно клеветническим.