Юрий Рубцов - Маршалы Сталина

А вот командующему Западным фронтом в осенне-зимней кампании 1943–1944 гг. будущему маршалу Соколовскому такого вот мужества не хватило. По настоянию Ставки он 11 раз предпринимал наступательные операции. Понимал, что проводить их нецелесообразно, видел, какими огромными жертвами (было убито и ранено более 330 тысяч человек) они сопровождаются, но не возразил, не настоял на более оптимальных решениях, пока Ставка сама не сняла его с должности.

Личное мужество требовалось и тогда, когда бои отгремели. Тем более, что в условиях тогдашней политической системы и вождей победоносных войск, прославленных на весь мир маршалов и генералов, словно в мрачные времена бироновщины, никакие заслуги не могли спасти от произвола, шельмования и даже ареста.

Опала, как известно, не миновала и самого выдающегося полководца второй мировой войны Жукова. Для его ошельмования Сталин, по многочисленным свидетельствам испытывавший настоящую ревность к полководческой славе маршала, созвал в июне 1946 г. специальное заседание Главного военного совета. Только благодаря твердости Маршалов Советского Союза Рокоссовского, Василевского, маршала бронетанковых войск Павла Рыбалко, решительно отвергших версию о заговорщических намерениях Георгия Константиновича, вождь не решился на арест Жукова и ограничился высылкой его во второстепенный Одесский военный округ.

Имевшие еще с дореволюционных времен ясное представление о таком понятии, как офицерская честь, некоторые маршалы исподволь пытались передать его и Сталину. Как-то Верховный беседовал со ставшим 30 июля 1941 г. начальником Генерального штаба маршалом Шапошниковым, выпускником еще Императорской Николаевской академии. Сталин спросил, какое наказание наложено на генерала, представившего в Ставку неточные сведения, и изумился, услышав в ответ: «Ему объявлен выговор». «Это очень тяжелое наказание, — пояснил Шапошников. — Получивший выговор от начальника Генерального штаба должен подавать в отставку».

О таком понимании офицерской чести, о взыскательном, но, безусловно, уважительном отношении к человеку в погонах вспоминали, увы, не часто, разве что по прихоти вождя. Гораздо чаще сталинских маршалов либо привлекали к исполнению полицейских функций, что всегда считалось унизительным для человека военного, либо их самих по вымышленным поводам преследовали, морально травили, стреляли. Читатель встретит подобные сюжеты в очерке о каждом из героев этой книги. И это — не прихоть автора, а жестокая реальность, в которой существовала армейская элита.

Заманчиво сравнить высший руководящий состав нашей армии, находившийся у руля до войны и после нее. Конечно, в таком вопросе сложно избежать субъективизма, тем не менее попытки такого анализа предприняты. Вице-президент РАН А. А. Кокошин сопоставил уровень анализа проблем будущей войны, характера угроз интересам безопасности СССР, который осуществлялся военными руководителями и мыслителями (часто это были одни и те нее лица) в 30-х годах, с одной стороны, и в 60-х, с другой. Так вот, в мнениях «шестидесятников» наблюдается гораздо большие прямолинейность, одномерность и однозначность: «Оценки, дававшиеся Р. Я. Малиновским и другими военачальниками того периода, явно уступали по своей глубине не только тем, что выходили из-под пера таких военных интеллектуалов, как А. А. Свечин, Б. М. Шапошников, М. Н. Тухачевский, но даже и оценкам конца 20-х годов…». Даже выделявшийся среди военачальников послевоенного периода маршал Соколовский не может сравниться по своей образованности, эрудиции и культуре со многими военачальниками-теоретиками 20-30-х годов.

Причина такого явления кроется как в общих политико-идеологических установках государственного и партийного руководства 60-х годов, так и в сравнительно более низком культурно-профессиональном уровне высшего командного состава, и через 30 лет не оправившегося от последствий репрессий 30-х годов, «первыми жертвами которых оказались лучшие русские и советские военные интеллектуалы».

«Независимое военное обозрение» познакомило читателей с рейтинговым списком «100 великих военных лидеров» всемирной истории, опубликованным в американской газете «News». Открывающийся именами Джорджа Вашингтона, Наполеона и Александра Македонского, он включает всего четырех наших соотечественников — Петра I, Суворова, Конева и Жукова. Составление рейтингов — вещь тонкая, очень субъективная, неизменно вызывающая споры и возражения. Есть они и у нас, поскольку на место в подобном списке вправе претендовать куда больше советских маршалов. Хочется надеяться, что по прочтении этой книги точку зрения автора разделят и читатели.