Юлиан Семенов - Горение (полностью)

- Выполняя волю государя, я пригласил вас, Павел Николаевич, для переговоров по поводу формирования кабинета доверия.

Извольский отдал должное уму министра внутренних дел: другой бы стал искать форму для намека на доверительность предстоящего собеседования, а этот врезал в лоб: кто посмеет разглашать разговор, связанный с именем и волею самодержца?

Милюков тем не менее воткнул шпильку:

- Наша "Речь" умеет хранить молчание, когда нужно, чего нельзя сказать о "Русском государстве".

- За "Русское государство" нес ответ граф Витте, - отпарировал Столыпин. Я готов отвечать за любую строчку, напечатанную в "России", Павел Николаевич. Моя газета выше подозрений.

Милюков снова не удержался, показывая этим свою государственную неподготовленность - острословит много, посуше надобно:

- Газета в роли жены Цезаря?

- Зависит от названия, - заключил Столыпин, чуть выспреннее, чем надо бы, но все же достойно, как отметил про себя Извольский. - Мы с Александром Петровичем хотели бы задать вам ряд вопросов.

- Я готов ответить на ваши вопросы, Петр Аркадьевич.

- Как вы полагаете, кандидатуры военного министра, морского и министра двора будут обсуждаться в вашем ЦК или вы твердо намерены вообще не касаться этого вопроса?

- Военный и морской министры будут назначены государем, только им, и никем другим... Если же вы согласитесь не покидать свой пост, мы дадим вам право докладывать свои соображения государю.

- О моем участии в вашем кабинете речи быть не может.

- Отчего так?

- Соль и сахар несовместимы... А вот вам, коли суждено возглавить то министерство, в коем я сейчас имею несчастие служить, придется принять на себя бремя шефа жандармов. Вы действительно согласны стать шефом жандармов или намерены ликвидировать эту институцию?

Милюков подобрался - его ударили.

- Во-первых, о поведении кадетов в правительстве не следует судить по тем заявлениям, которые они делают, находясь в оппозиции. Во-вторых, поскольку элементарные функции власти нам в какой-то мере известны, мы не страшимся и такого поста - все дело в том, что функции жандармерии (как и всего кабинета) могут быть совершенно иными, не похожими на нынешние.

- Ну-ну, - хмыкнул Столыпин, - поживем - увидим. Мы бы тоже были рады ограничиться словесами, не наша вина, что приходится стрелять.

- Значит, словесам вашим не верят.

- Вашим - поверят?

- За мною годы борьбы за конституционную реформу, Петр Аркадьевич, и если я скажу, что дам пятак, общество будет ждать рубля, а вы хоть рубль дайте, и за пятак не примут.

- Эк вы меня, - отозвался Столыпин. - Хорошо хоть - в глаза, я джентльменство ценю. А вот коли и после вашей аграрной реформы бунты мужиков будут продолжаться? Тогда что? А они будут продолжаться, потому что ныне есть программы левее вашей, плехановская, например. Я уж о ленинской не говорю, за нею повалят, безудержно повалят, - как станете поступать?

- Я стану доказывать пагубность темного бунта, покуда могу, я буду взывать к разуму, объяснять, требовать, наконец...

- А ну - не объясните? А ну - по-прежнему будут полыхать усадьбы? По-прежнему станут продолжать самочинные захваты помещичьих земель, как тогда?

- Уйду в отставку.

- И вместо вас придет военный диктатор, который понастроит виселиц?

Милюков понял, что попал в капкан.

- Вы очень логичны, Петр Аркадьевич.

- Это плохо?

- Это хорошо. Я отношусь к логике с преклонением, ока, правда, не всегда приложима к России, к нашему национальному характеру... Но я отчего-то верю в успокоение страны. Наша аграрная реформа не может не внести покоя...

- Сие от Фета, уважаемый Павел Николаевич, сие - лирическое благодушество. Я вопрос ставлю круто: будете стрелять, коли понадобится, или не станете?

- Не стану никогда.

- Значит, все свободы дадите, защищать их предоставите другим?

- Пусть так, Петр Аркадьевич, пусть так. Я только позволю себе высказать предположение, что люди, получившие свободу, смогут защитить ее.

Столыпин молотил свое, не слезал:

- Как - защитить? С оружием в руках? Есть у нас "красная милиция", против нее стоит "черная сотня", а вы намерены "бело-розовые дружины" создать? Тогда обучите их стрельбе и подчините командиров вашему помощнику по линии Департамента полиции. На это согласны?

...Разговор, считал Милюков, не получился.

Разговор был нужный, думал Столыпин, подъезжая к Царскому Селу. Очень нужный разговор. Тряпка этот Милюков, полнейшая, безнадежная тряпка. Есть полный резон доложить государю, что "министерство доверия" выйдет из доверия русских людей через неделю, приведет страну к гражданской войне, прольются реки крови; срам будет перед западными монархиями, да и перед паршивой Третьей республикой тоже: те своих коммунаров у стенки за милу душу расстреляли, когда те вконец допекли.