Рафаил Мельников: Первые русские миноносцы

Трудно даже представить, какого разительного превосходства могла бы достичь Россия, окажись ее власти наделены хотя бы малой частью инженерной интуиции и государственного предвидения. Извлеченные из глубин сейфов, приведенные в соответствие с техническим уровнем времени, проекты К. А. Шильдера и И. Ф. Александровского могли дать России то действительно новое оружие, которое изменило бы ход событий русско-турецкой и русско-японской войн или даже предотвратило бы их.

Но выбор был сделан, и Россия, как во времена императора Николая Павловича, покорно и бездумно ступила на тропу, протоптанную западными изобретателями и предпринимателями. При этом, как водится, о собственном опыте не вспомнили. Вместо выработки типа специального носителя (надводного и подводного) началось (в силу переживавшегося ренессанса доисторической таранной техники) бездумное оснащение шестовыми, буксируемыми, бросательными минами находившихся в строю боевых кораблей.

Характерно, что в первый сформированный под начальством заведующего минным делом отряд "для минных упражнений" включили корабли, для этой цели совершенно неподходящие: броненосный фрегат "Адмирал Лазарев", корвет "Богатырь", клипер "Изумруд". Вслед за ними начали вооружать минами и другие столь же тихоходные и неповоротливые корабли: башенные фрегаты, парусно-паровые клипера, канонерские лодки, а в дальнейшем даже "поповки". Упражнения с шестовыми минами считались столь выдающимися новшествами, что их тщательно скрывали от глаз иностранцев.

Так минное оружие все более уклонялось от идеи требовавшегося для него маневренного, быстроходного или совершенно скрытного носителя, образец которого представляла тогда подводная лодка И. Ф. Александровского. Непонимание этой идеи сыграло, по-видимому, свою роль и в пренебрежении к появившейся тогда же самодвижущейся мине-торпеде. Предложение Уайтхеда в 1869 г. купить у него секрет изобретенной им мины было отклонено не только из-за слишком большой цены (800 тыс. флоринов) и невысоких характеристик, но и потому, что такие мины "представлялись неудобными для действий с судов". И только, видимо, на всякий случай решили продолжить опыты с разработанной ранее торпедой И. Ф. Александровского. Но А. А. Попов, которому было поручено наблюдение за этими испытаниями, отстоять наш приоритет почему-то не смог. Свое слово о применении минного оружия не было готово сказать и кораблестроение.

Когда в октябре 1874 г. управляющий Морским министерством, сознавая наступление эры миноносцев, приказал "избрать или составить проект такого судна для постройки и испытаний в нашем флоте", то в МТК, следуя по проторенной броненосной тропе, не нашли ничего лучшего, как откликнуться разработанным в марте 1875 г. проектом миноносца в виде 11 000-тонного артиллерийско-минного мастодонта.

Вооружение его должны были составить восемь труб для самодвижущихся мин, носовой минный шест и одно-два башенных орудия крупного калибра. Скорость предполагалась 16–18 узлов, на случай дальних плаваний предусматривался полный парусный рангоут. Крайне слабый артиллерийский корабль, высокобортная, легко обнаруживавшаяся, уязвимая мишень при практической невозможности сблизиться для использования своего более чем ограниченной дальности минного оружия-вряд ли можно найти более характерный образец немощи тогдашней инженерно- технической мысли.

Насколько же далекой оказалась она от провидения инженерного генерала Шильдера и конструктора-самоучки И. Ф. Александровского. Но ни подводная лодка (от которой именно в эти годы окончательно отказались), ни скоростные катера (хотя прототипы их во множестве уже проявили себя на броненосной эскадре) не стали в МТК предметом напряженных творческих исканий. Не получила развития мелькнувшая было идея носителя торпеды — "миноносного баркаса" со скоростью 12 уз. Приобретенный в Транзунде опыт с минными шестами считался, видимо, достаточным. Стандарты запада и его образцы укоренялись на флоте повсеместно и безоговорочно.

Создание в мире специальных минных катеров опиралось на боевой опыт катеров США и практику использования корабельных (то есть поднимаемых на борт) катеров. Первенство в их создании оспаривали Россия, Франция и Англия. Так, в "Морском сборнике" N 10 за 1868 г. говорилось, что "идея эта принадлежит русскому флоту". У нашего фрегата "Светлана" была паровая шлюпка во время последней войны Франции и Англии с Китаем, и польза, которую приносила она как нам, так и союзникам, заставила обоих адмиралов обратить на нее внимание.