Юлиан Семенов - Лицом к лицу

Именно этот-то "айнзацштаб" и занимался грабежом наших культурных ценностей. Говорят, что лишь одно из подразделений этого штаба хауптарбайтгруппе "Митте", дислоцировавшееся в 1944 году в Минске, вывезло 4 миллиона советских книг!

Один из ближайших сотрудников Розенберга, "старый борец" Арно Шикеданц, разработал план организации тайников для награбленных ценностей - "объекты торга" надо было надежно укрыть, дав "ключ" к сокровищам лишь узкому кругу "посвященных".

В апреле сорок пятого Шикеданц застрелился.

Тайна ушла вместе с ним.

- Согласны включиться в поиск? - спросил Штайн, откинувшись на спинку кресла. - Если "да", то я подробно остановлюсь на целом ряде пунктов, где требуется срочная помощь. Если "нет", то допьем кофе и расстанемся по-приятельски.

- Да.

- Что ж, хорошо. Но вы должны отдать себе отчет, что мною периодически интересуется тайная полиция, хотя я не предпринимал ни одного противозаконного шага.

- Каждое действие Георга соответствует нормам конституции, - добавила фрау Штайн, - мы очень следим за тем, чтобы не подставиться под удар недоброжелателей.

Фрау Штайн отошла к стене, включила приемник, нашла станцию, которая передавала музыку; супруги переглянулись. Штайн благодарно улыбнулся жене, подвинулся ближе ко мне, продолжил:

- Далее... В результате тех поисков, когда я выяснил, где находятся материалы Смоленского архива, мне попались документы о том, что часть ящиков с русской живописью, вывезенной из картинных галерей Харькова и Киева, хранилась во Франконии, в замке Кольмберг, который принадлежал бывшему послу Германии Фореджу, а потом был продан его сыном Эрлом некоему Унбехавену, из гестапо. Бургомистр района, где расположен этот замок, господин фон Мош, хоть состоит в христианско-демократической партии и казалось бы, должен считаться правым, на самом деле осуществлял аресты гитлеровцев после войны, проводил денацификацию и, noзнакомившись со мною, когда я решил отправиться в Кольмберг для переговоров с Унбехавеном, сказал: "Снимаю шляпу перед человеком, который рискнул продолжать борьбу против этих мерзавцев" Узнав, что я намерен переночевать в замке, превращенном ныне Унбехавеном в гостиницу и музей восточной культуры, фон Мош пытался отговаривать меня: "Слишком рискованное дело, там - нацисты". Я стоял на своем, ибо, по документам Розенберга, в Кольмберг было привезено много русских картин. Разговор с Унбехавеном дал мало, но что-то дал, ибо я показал ему письмо от Штрауса, да-да, Франца Йозефа Штрауса, я - это тоже моя хитрость - послал ему запрос о культуре, и тот ответил мне, поскольку я рассчитал время - начиналась предвыборная кампания, а в эти месяцы надо быть демократичным и бороться за каждый голос, а имя Штрауса у людей старшего поколения в Баварии и Франконии пользуется огромной популярностью, оно словно бы гипнотизирует собеседников. Именно это и случилось с Унбехавеном: он передал мне для ознакомления ряд описей картин, которые были в замке во время войны. Утром фон Мош прислал в Кольмберг полицию - боялся за мою жизнь. С тех пор туда мне путь заказан. А в замок надо съездить, посмотреть музей, поговорить с людьми в округе, собрать возможно больше информации. Готовы? Но, понятно, не как русский: Унбехавен просто-напросто не станет говорить с вами.

- По-английски он понимает?

- Да. Там расквартировано несколько американских дивизий...

- Он понимает английский очень хорошо, - заметила фрау Штайн.

- Будьте осторожны, - сказал Штайн. - Я не путаю вас, я предупреждаю. Надо, чтобы Форедж-сын пока что дремал. Он очень силен. А его дядя, Адальберт, был сотрудником рейхсминистра Розенберга и лично составлял описи картин, похищенных в России.

- Вам не поздно отказаться, господин Семенов, - изучающе разглядывая меня, тихо сказала фрау Штайн.

- Поздно, - отозвался Штайн. - Я вижу по его лицу, что поздно.

...А снег все валил и валил; мы со Штайном долго разгребали лопатами гору, пока наконец не появилась крыша "форда". Я сел в машину, и тронулся в обратный путь, и просидел за рулем девятнадцать часов, проехав за это время по широченной автостраде не более ста миль; заносы чудовищны; заторы на десятки километров; царствовала анархия - рычали грузовики, обдавая "легковушки" черной грязью, сшибая им крылья, царапая дверцы, - прав тот, кто сильней. Этот мучительный путь по автостраде, где можно развивать неограниченную скорость, ибо она шестирядна, - ни одной выбоины, асфальт шершав и надежен, - я столкнулся воочию с практикой жизни с позиции силы, и подумалось мне, что в экстремальной ситуации, будь то энергокризис, наводнение или лесной пожар, здесь вполне могут раскрыться шлюзы анархии.