Сергей Марков - Земной круг

Это было огромное по тем временам предприятие. Сто жителей Северной Двины, сто пермяков, вымичей, вычегжан и усоличей, шестьдесят устюжан и восемьдесят человек с берегов Пинеги были немалой силой.

Эти поиски были основаны на устных сведениях о богатствах северных недр. Месяца через четыре рудознатцы нашли серебро и медь на берегах Цильмы. Залежи были прослежены на пространстве в десять верст.

Между 1484 и 1492 годами папа Иннокентий Восьмой получил донесение о важном русском открытии на Севере.

Весть эта исходила от уже известного нам, неукротимого Филиппо Каллимаха, так и не вернувшегося в Рим из Польши. Он написал там «Жизнь Аттилы» и «Венгерскую историю», в которой частично отдал дань и географии Восточной Европы.

Каллимах не остался равнодушным к вестям о северных странах.

О письме Каллимаха папе мы знаем по выдержке из книги дубровницкого ученого Мавро Орбини, умершего около 1614 года. Книга его вышла впервые в 1601 году, а при Петре Великом была переведена на русский язык [80] .

Мавро Орбини работал в библиотеках герцогов Урбини, в хранилищах Дубровника.

Где и когда он отыскал записку Каллимаха — трудно решить, но установить это было бы очень полезно для дела.

Вот что писал Мавро Орбини, находясь у лазурной Адриатики:

«Россияне, плавающие по Северному морю, открыли около ста семи лет назад остров, дотоле неизвестный, обитаемый славянским народом и подверженный (по донесению Филиппо Каллимаха папе Иннокентию Восьмому) вечной стуже и морозу. Они назвали остров сей Филоподиа, он превосходит величиною остров Крит и показывается на картах под именем Новая Земля…» [81] .

Здесь достоверно все, кроме странного названия Филоподиа, которое остается на совести Мавро Орбини или самого Каллимаха.

Связано же это название, очевидно, со стремлением противопоставить северный остров антиподам, о которых в старое время так много говорили и писали.

Но знаменательно то, что старые друзья по Римской академии — Юлий Помпоний Лэт, видевший струи Танаиса, и Филиппо Каллимах, живший при польском дворе, — почти одновременно и в один голос заявили об огромном северном острове. Что это было — Новая Земля или древний Грумант?

О возможных источниках Лэта насчет Руси и Югры здесь уже говорилось. Филиппо Каллимах в свою очередь тоже мог пользоваться устными сообщениями: русские послы усиленно посещали Польшу.

Михайло Степанов Кляпик Еропкин, например, побывал там в 1488, 1489, 1490 годах. Посольства к королю польскому возглавляли Ф. И. Палецкий (1488), Андрей Карамышев, Г. А. Путятин (1489), М. Зворыкин (1490), И. Н. Беклемишев-Берсень (1492) [82] .

Почти все они в числе главных дел, порученных им, вели хлопоты по освобождению московских, новгородских, тверских и других гостей, шедших из Каффы и задержанных Литвой и поляками у Таванского перевоза на Днепре. Русские купцы, продавшие северные меха в Каффе, безвинно томились в литовских и польских темницах, как преступники, в оковах. Русских пленных в Польше даже продавали неведомо куда.

Москва так не поступала. Когда ордынцы стали возвращать польских и литовских пленных, дьяк Федор Курицын сообщил польскому послу, что эти давние невольники отпускаются в свое отечество.

Дракон Золотой Орды издыхал. Он медленно влачил свое тело по диким просторам, боясь попадаться на глаза русским ратям и конникам хана Крымского. Но вместе с ордынцами скитались и их рабы, уроженцы Кракова и Трок, Варшавы и Вильны. По возвращении на родину они давали показания о своих странствиях по «Скифии».

Русские пленники в Литве и Польше, знавшие о том, где добываются меха, проданные ими в Каффе, московские послы, выручавшие торговых гостей из неволи, не укрылись от настойчивой любознательности Филиппо Каллимаха. Он мог проведать у них об открытии северного острова и об обретении руд на Цильме.

В Германии и Австрии быстро узнали и об этой удаче московитов.

В Любек прибыл незнакомец, спешивший в Москву. Он предъявил грамоту от Максимилиана и от его дяди Сигизмунда, эрцгерцога Австрийского.

Немецкое письмо было переведено для московских послов книжным печатником Бартоломеем Любчанином, поступившим на русскую службу. Из этого послания узнали, что приезжего немчина зовут Михаилом Снупсом. Едет он в Московию единственно для того, чтобы «земли видети и чюдных речей смотрети, которые тамо есть и могут быти, о которых нам часто всказывают» [83] .