Юлиан Семенов - Майор 'Вихрь'

Мельников тогда, в госпитале, харкая черными брызгами крови, сказал:

- Бородин, ты ж не дитя. Нас можно ругать за жестокость предъявляемых нами требований, но я хотел бы посмотреть, как сложилась бы обстановка без "СМЕРШа" в сорок первом и сорок втором, когда отходили, и в сорок третьем, когда было тоже не сладко, и в сорок четвертом, когда бандеровцы, и в сорок пятом, когда придется заниматься гестаповцами и СС уже в самой Германии. Кому ими придется заниматься? То-то и оно - нам, "СМЕРШу". Для того чтобы политотдел мог верить, мне приходится не верить.

- Но здесь ведь совсем другое дело... Это мои люди, я их знаю. И если Вихрь доверяет Ане, значит, у него основания доверять ей.

- "Другое дело, другое дело..." Ты ж не дитя, Бородин: деза, составленная гестапо, от нее была? Была. Это раз.

- А где два? Два у меня в кармане. Она ушла, она предлагает комбинацию с полковником разведки Бергом. Это тоже не семечки. Так что не загибай пальцы, два - в мою пользу.

- Люблю я тебя за нежность характера, Бородин.

- Я тебя тоже люблю за нежность характера, не в этом суть вопроса.

- И в этом. Я в сорок третьем отпустил одного хитрого типа, "перевербовавшись" к нему. Вернее, как отпустил? Не отпустил, устроил спектакль с побегом. А потом всю его цепь получил и верную связь с его центром. Я их полгода дурил, полгода от них принимал оружие и связных. Может, у тебя таких комбинаций не было? Так я тебе напомню твоего троцкиста из Валенсии, если забыл.

- То хитрый тип, то троцкист, а здесь Аня.

- Аня, Аня... Что ты заклинания произносишь? Аня Аней, а полковник разведки Берг остается Бергом.

- Так что ж ты предлагаешь?

- Генштаб о той шифровке, что передали их кодом, молчит?

- Молчит.

- Это твой единственный козырь. До тех пор, пока ты ничего не получил из Москвы, считай, что ты со мной советовался, а если и дальше будут молчать, в официальном порядке связывайся с Кобцовым, пусть подключается.

- Ты же знаешь его...

- Ну...

- Ты представляешь, что он сразу предложит?

- Представляю. А ты диалектику чтишь?

- Попробуй не почти. Он сразу дело накрутит.

- И правильно сделает, - усмехнулся Мельников. - А что касаемо диалектики - она есть единство противоположностей. Борись. За кем правда, тот и возьмет.

- Пока я с ним буду бороться, дело станет.

- А что у тебя Вихрь - дитя? Он же серьезный

арень. В конце концов, победителей не судят.

- Ты что, Кобцова боишься?

Мельников пожевал белыми губами, сдержал приступ кашля, от этого лицо его посинело, потом он закрыл глаза, долго приходил в себя, осторожно выдыхая носом и сказал:

- Я боюсь только одного: как бы этот самый Берг не переиграл всех наших, и тогда Краков взлетит на воздух, а это будет небывалое свинство, что мы город спасти не смогли. Вот чего я боюсь. Ты же не дитя, ты ж понимаешь.

- Я попробую сегодня запросить Генштаб.

- Ты их не поставил в известность?

- Я сразу приехал к тебе.

- А еще говорят, что разведчики и особисты плохо живут.

- Мельников с Бородиным живут хорошо.

Мельников посмотрел на Бородина воспаленными, блестящими глазами, поманил его пальцем, тот нагнулся; Мельников, зажав рот платком, прошептал:

- Разведка, узнай у врачей: скоро мне в ящик, а?

- Ты что?

- Борода, ты меня только не вздумай успокаивать. Я старый-престарый, битый-перебитый чекист. Ну... Валяй... Попробуй. Я б сбежал, да ведь заразить страшно: они молчат, не говорят мне - открытая форма или безопасный я для окружающих.

...Бородин вернулся через полчаса, сел возле своего друга и долго расправлял халат на галифе, чтоб складок не было. Мельников сказал:

- Если б ты пришел резвый и стал меня по руке хлопать, вроде нашего парткома, я б сразу понял - адью!

- Они говорят, что выцарапаться можно, - ответил Бородин, - можно, хотя все это зависит от тебя больше, чем от них.

- Дурачье. А они все темнили. А мне, если темнят, лучше не жить. Спасибо, Борода. Тогда выцарапаюсь. Одолею проклятую, мать ее так...

- Я к тебе завтра приеду.

- Если сможешь...

- Смогу. И послезавтра приеду.

- Слушай, а где твой капитан?

- Высоковский?

- Да.

- В штабе.

- Ты его к ним забрось. Со всеми полномочиями.

- Не дожидаясь новостей из Москвы?

- Ну, погоди день, от силы два.

Когда Бородин вернулся к себе, его ждали три новости: первая - приказ Верховного Главнокомандующего о наступлении по всему фронту для помощи западным союзникам в Арденнах; вторая - Ставка наградила всех участников группы "Вихрь" орденом Ленина за операцию "Ракета". А третья новость лежала перед Высоковским: шифровка от Ани, в которой та сообщала, как был арестован Вихрь, как он бежал и что ей об этом побеге говорил полковник Берг.