Андрей Иванов - Наполеон

Император был уверен в том, что испанцы будут рады стать подданными государя его династии. Он уповал на магию своих военных успехов и знал, что воины готовы пойти с ним хоть на край света. Значительную часть жизни он проводил среди своей армии, солдаты которой говорили на многих языках. Вчерашние враги становились друзьями и союзниками и пополняли ряды его воинства. Все это создавало великую иллюзию: его космополитизм, римский дух великого полководца и свободное перемещение в пространстве стали причинами того, что он принижал значение национального фактора. Народные восстания и случай со Штапсом не побудили Наполеона поменять политику в отношении Германии, а испанская герилья никак не повлияла на его решимость окончательно подчинить страну своей воле.

После подписания мира с Австрией он думал не о триумфальном въезде в Париж, а об уединении. Обер-гофмаршал Дюрок информировал дворцовые службы, что император прибудет в Фонтенбло вечером 27 октября. Придворные и императрица должны были встречать Его Величество. Но император примчался в Фонтенбло уже в десять часов утра 26-го числа и впал в сильнейший гнев. Он оглядывал немногочисленных слуг, словно выискивая жертву. Он обрушил свою ярость на смертельно усталого курьера, не дал тому слезть с лошади и отправил в Сен-Клу, чтобы сообщить о своем прибытии.

Наполеон пошел осматривать новые апартаменты, пристроенные к дворцу. Здание во дворе Белой Лошади, в котором раньше размещалась военная школа, было расширено, реставрировано и украшено, и теперь здесь должны были работать государственные учреждения. Император прогулялся по комнатам, а затем сел в кресло. Он демонстрировал крайнее нетерпение и часто спрашивал, который час, хотя имел собственные часы. Наконец он приказал камердинеру Констану приготовить бумаги, сел за маленький стол и начал работать.

Прибыла императрица, но Наполеон продолжал свои труды и не удосужился ее встретить. Жозефина вошла, и император сказал: «А! Так вы, значит, приехали, мадам? Это хорошо, поскольку я как раз собирался ехать в Сен-Клу» {111} 111 Наполеон. Годы величия 1800—1814 в воспоминаниях секретаря Меневаля и камердинера Констана. М.: Захаров, 2002. С. 282. . Он приподнял голову, бросил взгляд на супругу, снова опустил глаза и продолжал писать. Такая встреча после долгой разлуки больно ранила Жозефину. Она извинялась, он равнодушно отвечал и довел ее до слез; тогда он исправился и попросил прощения.

В последующие дни все заметили, что происходит что-то необычное и тягостное. Императрица догадывалась о причинах перемены в поведении супруга и казалась несчастной, император выглядел озабоченным. Двор переехал в Париж. Наконец, наступил очень тяжелый день 30 ноября.

Жозефина плакала. На обед она пришла в большой белой шляпе, чтобы скрыть следы плача. Трапеза проходила в почти полном молчании, и супруги не притрагивались к еде. Наполеон поднялся, Жозефина последовала за ним. Обычно в конце обеда приносили кофе, и императрица наполняла чашку для Наполеона. В этот раз император перехватил поднос у слуги, сам налил кофе в чашку и бросил в нее сахар. Делая это, он не отрывал взгляда от императрицы, стоявшей в оцепенении. Император выпил кофе и вернул чашку слуге. Затем он заперся с супругой в салоне.

В столовой остались камердинер Констан и префект дворца. Вскоре они услышали крики, и император открыл двери салона. Императрица лежала на полу и кричала: «Нет, ты этого не сделаешь! Ты не можешь убить меня!» {112} 112 Там же. С. 285.

О ней позаботились, а Наполеон волновался так сильно, что рассказал префекту дворца о причинах отчаяния Жозефины. Супруги должны были развестись вопреки велениям его сердца, и это делалось в интересах Франции и имперской династии.

Ужасный шаг был сделан. Параллельно Наполеон пускал в ход все средства, чтобы восстановить доверие Александра.

Русский посол в Париже князь Куракин стал предметом особого внимания императора. Наполеон поручил Шампаньи оказывать послу самый радушный прием, быть с ним максимально предупредительным и всячески его обхаживать. Куракин являлся в министерство иностранных дел с множеством просьб частного характера, и Шампаньи терпеливо его выслушивал и во всем помогал. Однако Куракин все равно не выглядел счастливым. Он заждался наступления череды приемов и торжеств, которые должны были последовать за возвращением императора из Австрии. Князь обновил свой гардероб, заказал превосходные наряды, но приглашения все не было. Наполеон узнал о нетерпении Куракина и пригласил его в Фонтенбло раньше других послов. Император тепло принял ветерана дипломатии и наградил его всевозможными знаками отличия.