Владимир Жикаренцев - Дорога Домой

А теперь вспомним поход патриархальных христиан на половинчатый ум, о котором говорится в «Слове о полку Игореве». Господь дал христианам Силу и Знание, он их пестовал, возвышал, дал власть над миром, над сердцами и жизнью людей, а они захотели абсолютной власти: пошли войной на половинчатый ум — основу жизни на Земле. Захотели полностью истребить животную природу человека.

Всевышний создал этот мир, создал этот же самый половинчатый ум с его животной природой — врата в Золотое царство Мудрости, а христиане захотели изменить порядок вещей, заменить Бога на его месте. Взалкали христиане власти, подобной Божьей.

«…В преисподнюю низвержена гордыня твоя со всем шумом твоим… Как упал ты с неба, Денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: „Взойду на небо выше звезд Божиих, вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему“. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней…»

Как увидел я эту сказку, всю ночь не спал: перед глазами прокручивалась вся жизнь, как я восставал, восставал, восставал, желая сместить то одного, то другого с его места, отца с матерью, много кого. Всё думал, что умнее, лучше, достойнее. И, вспоминая, каялся, каялся, каялся…

Я посмотрел ещё раз — в который уже! — и в своё желание провести реформы в России: изменить язык, преобразовать православную религию, вернуть разум на нашу землю. Страна идёт к гибели, только изменение взгляда на мироустройство и овладение силами Ума может спасти нас. Посмотрел в себя и не обнаружил пока тайного желания получить власть, деньги, славу. Слава богу!

Не я писал «мои» книги, не я сделал все «мои» открытия, я это очень хорошо вижу и сознаю. «Я» помогало, но не оно главный Источник. Да и прошёл, прожил я очень много в себе за последние годы, очень многое умерло, ушло безвозвратно, а на освободившееся место втекла Сила Жизни, Жертва, Любовь, Мудрость. Я получаю радость от жизни на земле, от общения с людьми, от одиночества, от своего творчества. Большего мне не нужно, я счастлив.

Но я не могу полностью насладиться счастьем, когда вижу вокруг мертвецов, думающих, что они живые. Это наши, русские люди, которых когда-то называли «Великие» и которые принесли в мир Свет Разума, — они сейчас мёртвые. А сама Россия гибнет под натиском западных ценностей: больше денег, больше хороших товаров, больше развлечений, и больше ни о чём не думать. Поэтому я делаю всё, чтобы вернуть в нашу страну Разум. Спасётся Россия — спасётся весь остальной мир. Хотите — пойдёмте вместе…

Не лепо ли ны бяшетъ, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестий о пълку Игореве, Игоря Святъславлича? Начати же ся тъй песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню. Боянъ бо вещий, аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым вълком по земли, шизым орломъ под облакы. Помняшеть бо, рече, първых временъ усобице. Тогда пущашеть соколовь на стадо лебедей: которыи дотечаше, та преди песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми, красному Романови Cвятъславличю. Боян же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, нъ своя вещиа пръсты на живая струны въскладаше; они же сами княземъ славу рокотаху.

Почнемъ же, братие, повесть сию от стараго Владимера до нынешняго Игоря, иже истягну умь крепостию своею и поостри сердца своего мужеством, наплънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы на землю Половецькую за землю Руськую.

О Бояне, соловию стараго времени! Абы ты сиа плъкы, ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню чресъ поля на горы. Пети было песнь Игореви, того внуку: «Не буря соколы занесе чрез поля широкая, галици стады бежать къ Дону великому». Чили въспети было, вещей Бояне, Велесовь внуче: «Комони ржуть за Сулою, звенить слава в Кыеве. Трубы трубять в Новеграде, стоять стязи в Путивле».

Игорь ждетъ мила брата Всеволода. И рече ему буй туръ Всеволод: «Один братъ, один светъ светлый ты, Игорю, оба есве Святъславличя! Седлай, брате, свои бръзыи комони, а мои ти готови, оседлани у Курьска напереди. А мои ти куряни сведоми къмети: подъ трубами повити, подъ шеломы възлелеяни, конець копия въскръмлени; пути имъ ведоми, яругы имъ знаеми, луци у нихъ напряжени, тули отворени, сабли изъострени; сами скачють, акы серыи влъци в поле, ищучи себе чти, а князю славе».