Владимир Хрусталев - Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых

Однако то, что после трагической катастрофы все празднества не отменили совсем, потрясло многих. Считается, что такому повороту событий воспрепятствовал московский губернатор, великий князь Сергей Александрович, хотя сам Николай II хотел остановить торжества. Имеется свидетельство в воспоминаниях заметного чиновника Министерства Императорского Двора В.С. Кривенко (1854–1931), который в личной беседе предложил царскому духовнику отцу И.Л. Янышеву (1826–1910) настоять на отмене праздников. Протопресвитер не стал этого делать, сославшись на невозможность беспокоить Государя подобными заявлениями. «Я убежден, — писал много лет спустя в своих воспоминаниях В.С. Кривенко, — что именно вмешательство духовника подействовало бы и спасло бы Николая II от многого, что потянулось цепью за таким вызывающим пренебрежением к народному горю» [124].

В воспоминаниях графа С.Ю. Витте, в частности, приводится и другое мнение. Он пересказал высказывание китайского посланника Ли Хунчжана, который в беседе с великим князем искренно удивлялся, зачем вообще о происшествии на Ходынском поле доложили молодому императору: «Ну, у вас государственные деятели неопытные; вот когда я был генерал-губернатором, то у меня была чума и поумирали десятки тысяч людей, и я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно, никаких болезней нет, что все население находится в самом нормальном состоянии… Ну, скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего Государя, я, конечно, все от него скрыл бы. Для чего его бедного огорчать? Подумаешь, тысяча погибших…» [125]. С.Ю. Витте по этому поводу в своих воспоминаниях скептически, с сарказмом, резюмировал: «Слава Богу, хоть от Китая мы все-таки ушли немножко вперед».

Многие газеты вскоре подробно описывали трагическое происшествие. Бесчисленные репортеры, в первую очередь либерального крыла, озадачились традиционным для России вопросом: кто виноват? Дело доходило порой до травли некоторых ответственных представителей властей предержащих. Вскоре эту волну подхватили радикалы и всех мастей нелегалы, особенно находившиеся в далекой эмиграции, получив такой веский аргумент в своей пропаганде и неожиданную помощь в борьбе против самодержавия. Им было всегда ясно: кто виноват. По традиционной формуле оппозиции: «Чем хуже, тем лучше!» они спешили дать ответ на вопрос: «Что делать?»

Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович хотел устраниться от всех неприятностей, т. к. по большому счету не чувствовал за собою прямой вины и записал в своем дневнике19 мая такую фразу: «Вчерашнюю катастрофу раздувают сильно возможно и враги, и друзья» [126].

Члены Императорской фамилии по-разному отнеслись к этому несчастью. Великий князь Александр Михайлович (1866–1933), находясь после Октябрьской революции в эмиграции, писал о Ходынской катастрофе по памяти и часто сгущая краски для красного словца: «Согласно программе празднеств, раздача подарков народу должна была иметь место в 11 час. утра на третий день коронационных торжеств. В течение ночи все увеличивавшиеся толпы московского люда собрались в узких улицах, которые прилегали к Ходынке. Их сдерживал только очень незначительный наряд полиции. Когда взошло солнце, не менее пятисот тысяч человек занимали сравнительно небольшое пространство и, проталкиваясь вперед, напирали на сотню растерявшихся казаков. В толпе вдруг возникло предположение, что правительство не рассчитывало на такой наплыв желающих получить подарки, а потому большинство вернется домой с пустыми руками.

Бледный рассвет осветил пирамиды жестяных кубков с императорскими орлами, которые были воздвигнуты на специально построенных деревянных подмостках.

В одну секунду казаки были смяты и толпа бросилась вперед.

— Ради Бога, осторожнее, — кричал командовавший офицер, — там ямы…

Его жест был принят за приглашение. Вряд ли кто из присутствовавших знал, что Ходынское поле было местом учения саперного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины прижимали к груди детей, мужчины отбивались и ругались.

Пять тысяч человек было убито, еще больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встретили возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание царя приветствиями толпы. Но каждое “ура” звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдерживать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение великих князей всецело поддерживало московского генерал-губернатора.