Владимир Хрусталев - Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых

Схожие мысли прозвучали в его проповеди, сказанной 5 марта 1917 г. в кафедральном соборе Перми [441].

Характерно, что в это же время на страницах некоторых церковных епархиальных изданий акт великого князя Михаила Романова именовался как «Отречение великого князя Михаила Александровича от престола» или как «Акт сложения с себя Верховной власти великим князем Михаилом Александровичем» [442].

Однако это лишь только предваряло и опережало последующие события: объявление Российской империи демократической республикой, — но, по сути своей, это никак однозначно не могло вытекать из содержания акта, который Михаил Романов подписал 3 марта 1917 года.

Пройдет всего около года, и новый режим большевиков приступит к планомерному и массовому уничтожению не только представителей династии Романовых, но и духовенства, а также чуждых элементов «диктатуре пролетариата».

«Манифест» 3 марта 1917 г. Михаила Романова, в сущности говоря, был единственной конституцией периода существования Временного правительства. С ней можно было прожить до Учредительного собрания — конечно, реально осуществляя формулу «полноты власти…». Все эти события были последствиями “великой и бескровной” драмы главного акта политического спектакля, обернувшегося трагедией для будущего России.

В тот же день, 3 марта, в экстренном прибавлении к № 4 «Известий Петроградского совета» большими буквами было напечатано:

« Отречение от престола.

Депутат Караулов явился в Думу и сообщил, что государь Николай II отрекся от престола в пользу Михаила Александровича. Михаил Александрович в свою очередь отрекся от престола в пользу народа. В Думе происходят грандиознейшие митинги и овации. Восторг не поддается описанию» [443].

Известие об отречении Государя Николая II в пользу Михаила и об отказе последнего принять корону до решения Учредительного собрания было восторженно встречено повсеместно среди интеллигенции в России. В числе многих поздравлений на имя Михаила Романова была послана телеграмма за подписью одного из лидеров большевиков Л.Б. Каменева с приветствием «за его великодушие и гражданственность».

Фактически принимая историческое решение, Михаил Александрович не знал, мог ли он опереться на поддержку армии и народа или встретит в лице их явную оппозицию. Решение о выборе форм правления страной формально откладывалось до Учредительного собрания. По сути дела, в эти дни выбор был уже предрешен в пользу республики.

Уже на второй день после отречения царя Петроградский исполком, учитывая требования, выдвинутые на многочисленных митингах и собраниях, постановил арестовать царскую семью. В этом же постановлении специально подчеркивалось: «По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии» [444].

Однако относительная свобода Романовых вызывала чувство протеста в народных массах. В Петросовет продолжали поступать многочисленные резолюции и телеграммы с требованием принятия жестких мер к членам Императорской фамилии. Так, например, в одном из документов указывалось: «Не желая, чтобы многочисленные жертвы в борьбе за свободу [пали] даром и сознавая, что только демократическая республика отвечает ближайшим задачам пролетариата ввиду тяжести ответственного момента, настойчиво призываем немедленно лишить свободы всю династию Романовых, дабы в корне пресечь возможность восстановления монархии. Призываем с изменниками поступать как с военными шпионами.

Совет рабочих депутатов Константиновских заводов» [445].

Следует отметить, что если Петросовет опасался угрозы восстановления прежних порядков, то представители дома Романовых выражали беспокойство за безопасность своих близких. 5 марта 1917 года на заседании Временного правительства рассматривается письмо великого князя Михаила Александровича о принятии мер к охране членов Императорской фамилии. В вынесенном по этому вопросу решении правительства, в частности, предписывалось: «Поручить Военному министру установить, по соглашению с министром внутренних дел, охрану лиц императорского дома…» [446].

Тревога была не напрасной. 10 марта 1917 года «Маленькая газета» г. Петрограда опубликовала заметку «Покушение на в[еликого] к[нязя] Михаила».

В это неопределенное время некоторые представители Императорской фамилии склонны были выехать на некоторый период за пределы России. Однако Временное правительство и Петроградский совет не желали выпустить великих князей за границу, опасаясь организации контрреволюционного движения. В двойственном положении оказались иностранные миссии при обращении в них представителей Императорской фамилии. Так, 4 (17) апреля 1917 года английский посол в Петрограде Бьюкенен направил в Лондон следующий запрос: «Великий князь Михаил прислал мне письмо и сообщает, что сумма денег, которую он хочет перевести в Англию, достигает 100 000 руб. Я ничего ему не ответил и был бы рад, если бы Вы ответили на вышеупомянутую мою телеграмму до предположенной поездки великого князя… в Англию» [447]. Вчерашние союзники и правители страны, таким образом, оказались заложниками революции.