Анатолий Фоменко - Доктор Фауст. Христос глазами антихриста. Корабль «Ваза»

• Сами роды младенца описаны у Рабле так: Гаргантюа появился на свет из уха матери, то есть из ее головы. И здесь же сам указал на параллель с рождением Вакха из бедра Юпитера и богини Минервы-Афины из головы того же Юпитера. Но мы ранее уже показали, что оба этих «античных» мифа говорят на самом деле об одном и том же, а именно — о рождении Андроника-Христа при помощи кесарева сечения. Мы подробно объяснили также, почему в одном случае кесарево сечение объявили разрезом на бедре бога Юпитера, а в другом — перенесли разрез на голову Юпитера. Такая версия рождения Иисуса бытовала в царском христианстве, объявленном потом «языческими мифами». Не будем здесь повторять эти подробности, отсылая читателя к нашим книгам. Таким образом, Рабле фактически прямым текстом сообщил нам о том, что Гаргантюа-Христос явился на свет посредством кесарева сечения, сделанного Деве Марии.

• И наконец, отметим еще раз, что текст Рабле-реформатора выполнен в развязном, издевательском виде, нацеленном на то, чтобы оскорбить верующих и расшатать религиозные и идеологические устои Великой Ордынской Империи.

• Ясное дело, царей Великой Ордынской Империи иногда могли уважительно именовать гигантами, подчеркивая их роль в тогдашнем мире. Рабле же назвал своих основных героев гигантами именно потому, что хотел показать — над кем конкретно он издевается.

Вывод.В начале своего «романа» под именем гиганта Гаргантюа Рабле вывел Андроника-Христа, погрузив его историю в мутный поток критики, намеков, аллегорий и юмора «ниже пояса». А под именем Гаргамеллы описал Деву Марию.

Родословная Гаргантюа и его «сына» Пантагрюэля представлена в самом начале второй книги Рабле. Родословие совершенно откровенно написано как пародия на известную родословную Христа. В качестве иллюстрации приведем лишь несколько примеров. Рабле ухмыляется: «Полифем родил Кака, Как родил Этиона, первого подхватившего дурную болезнь, оттого что не пил летом холодного вина, о чем у нас есть свидетельство Бертакино… Копун родил Гайоффа, у которого яички были сделаны из тополя, а детородный член из рябины…», с. 166–167.

И так далее, в том же издевательском духе. Некоторым современникам Рабле, а также современным комментаторам и историкам все это нравилось и нравится. В восторге они и от местами непристойного литературного стиля Рабле, наглядно видного, например, из цитированных нами выше фрагментов о рождении Гаргантюа-Христа. Дескать, смело, образно, прогрессивно. Достойно подражания.

Зададимся вопросом — на кого был рассчитан «роман» Рабле? Наша мысль такова: скорее всего, на широкие народные массы. Ведь для интеллигенции того времени отдельно писали интеллигентные реформаторские трагедии Шекспир (например, про Гамлета-Христа) и Марло (про Фауста-Христа). Для среднего класса и простолюдинов создавали более развязные тексты, вроде германской Народной Книги про Фауста, шутовских театральных и кукольных комедий. Но желали охватить как можно более широкие круги населения. Для этого написали пять низкопробных книг Рабле, нацеленных, в основном, на плебейские слои, на не очень просвещенный народ, далекий от изысканных душевных метаний Гамлета вроде «быть или не быть». Взяли за основу, в частности, несколько сюжетов из жизнеописания Андроника-Христа и подали их под соусом грубых насмешек и непристойностей. Добавили рассуждения про венерические заболевания. Например, пролог первой книги начинается словами: «Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)», с. 29.

Впрочем, комментаторы вроде А. Дживелегова восхищаются и настаивают на оправдательной интерпретации «смеха Рабле». Пишут так: «Это оглушительный, раскатистый смех во все горло, который понятен каждому и потому обладает огромной заразительностью, от которого рушится все, над чем он разражается, смех здоровый, освежающий и очищающий атмосферу… Так смеются люди из народа», с. 22. Итак, для борьбы с Империей призвали также и насмешку.

А вот еще один любопытный вопрос: почему «роман Рабле» изготовили такого большого объема? Ведь написать семьсот страниц, целых пять книг, — не шутка. Это большой труд. Зачем? Ведь его простоватую, разрушительную и вульгарную суть можно было бы сформулировать куда короче. Ответ, по-видимому, таков. Огромный объем мутного и запутанного текста потребовался, чтобы частично замаскировать его откровенно анти-имперскую и анти-кафолическую направленность. Ведь прочесть этот толстый «роман» целиком, страницу за страницей, средневековому читателю было весьма непросто. Попробуйте сами! Скорее всего, надоест через несколько глав. Поэтому, вероятно, пропагандисты «романа» выхватывали для рекламы и призывов лишь отдельные, нужные им куски. А когда их вызывали в имперский суд по обвинению в разрушении основ, реформаторы обиженно восклицали: «Да ничего подобного! Смотрите — практически на любой странице у нас лишь юмор и безобидная фантастика. И таких страниц — несколько сотен. Так что мы вполне добропорядочные граждане».