Виктор Геманов - Подвиг тринадцатой. Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

Короче говоря, материал в основном был уже собран. Мне все яснее становился план дальнейшей работы над книгой. К тому времени я уже твердо решил, что результаты поиска обязательно надо опубликовать. Но предварительно следовало с ними познакомить военных моряков-балтийцев. С этой целью решил поместить несколько глав будущей книги на страницах флотской газеты «Страж Балтики».

Идея эта была благосклонно встречена ответственным редактором Филиппом Федоровичем Камойликом.

Вскоре четыре главы книги предстали перед флотскими читателями.

Реакция была почти однозначная: поток писем матросов, старшин, офицеров, школьников — членов их семей. Начались активные письменные и устные расспросы и запросы. Среди них оказалось письмо, особенно обрадовавшее меня. Адресовано оно было редактору газеты.

«Во вверенной вам газете за 28, 29, 30 и 31 января 1970 года опубликованы очерки капитана 3-го ранга В. Геманова „Героические атаки“, с которыми бюро секции ветеранов-подводников хочет ознакомиться.

Не имея возможности получить вашу газету на месте, в Ленинграде, просим выслать, по возможности, 2–3 экземпляра, из которых один нами предназначается семье командира подводной лодки „С-13“ Маринеско Александра Ивановича (в Одессе проживают его мать и сестра). Заранее благодарим.

По поручению бюро секции ветеранов-подводников военно-научного общества при Центральном военно-морском музее СССР инженер-капитан 1-го ранга запаса М. Ф. Вайнштейн».

Надо ли говорить, что в тот же день пакет с газетами уже полетел в Ленинград. Интерес военно-научного общества ЦВММ радовал не только как факт сам по себе. Он открывал определенные перспективы для сотрудничества с ветеранами Военно-Морского Флота в большой поисковой работе. И вместе с тем он говорил о том, что я на верном пути, что выбранный мною герой, его жизнь и подвиги достойны широкой пропаганды, пользуются вниманием широкой аудитории.

В общем-то будущее показало, что все это верно. Многочисленные письма моряков-балтийцев и членов их семей говорили, что они единодушны в оценке публикаций, в оценке героя и его дел. Читатели ждали книгу.

Но не все было гладко. Некоторое время спустя в редакцию газеты зашел приехавший в Калининград по своим издательским делам командующий Краснознаменным Балтийским флотом в годы войны адмирал в отставке Владимир Филиппович Трибуц. Состоялся большой заинтересованный разговор журналистов с гостем. В ходе его затронута была тема героизма подводников Балтики в Великой Отечественной войне. Коснулись мы и подвига экипажа Краснознаменной подводной лодки «С-13». И тут я услышал неожиданное и категоричное заявление Владимира Филипповича, обращенное ко мне:

— Ни в коем случае не пишите о Маринеско!

— Почему?

— Помнится, в годы войны мне докладывали, что у него были недостатки и упущения. Причем серьезные. Как же мы будем воспитывать людей на его примере?

— А какие недостатки были у Маринеско?

— Пьянство!

Что ж, аргумент был очень серьезный. Он логично объяснял позицию адмирала. И все-таки что-то не нравилось мне в этой жесткой позиции, было в ней что-то недосказанное и, как мне казалось, недоказанное. Захотелось убедиться в правильности довода, потому что из личного опыта знал, как порой внешне правильные формулировки, выдержанные в нужном тоне, сказанные вроде бы к месту и в соответствующей обстановке, не играют положительной роли, так как не соответствуют правде жизни, противоречат истине.

Какова же была на самом деле правда жизни? Нет ли здесь каких-то наслоений?

Выяснить, уточнить, поставить все на свои места в запутанном, обросшем домыслами и догадками деле — такая задача встала передо мной со всей пугающей очевидностью. Почему? Да потому, что к этому времени мне довелось ощутить, почувствовать, что все, связанное с Александром Ивановичем Маринеско, осложнилось громоздкой, сложной и непробиваемой позицией, занятой по отношению к герою рядом лиц, имевших довольно высокое положение. Кем, чем и как была навязана эта позиция? Когда и в силу чего возникла? Какую истинную цель преследует? Ответа на эти вопросы я не находил, сколько ни бился. Никто не мог точно объяснить причин умолчания подвига, многозначительно пожимали плечами да показывали пальцами вверх — там, мол, ищите!

Разумеется, такое положение дел вызывало у автора определенную долю пессимизма. Тем более что могучая сила авторитетов давила на психику людей, которым предстояло работать с ожидающей выхода в свет рукописью, заставляла их оглядываться, до некоторой степени подстраховываться: «Мало ли что, а вдруг?..» Пессимизм усугубился, когда я обратился к командующему Балтийским флотом адмиралу Александру Евстафьевичу Орлу, в годы войны бывшему командиром дивизиона, в который входила «С-13». Хорошо знакомый мне лично, много раз беседовавший со мной о подводниках адмирал на этот раз отмолчался. Спустя некоторое время к нему, ставшему уже начальником Военно-морской академии, я послал письмо с просьбой поделиться личными впечатлениями об Александре Ивановиче как о командире и человеке. В ответ — ни слова, даже формального, сухого, — ничего!