Сергей Сергеев-Ценский - Горячее лето (Преображение России - 11)

Алферов не забыл суетливо отрапортовать Рербергу о прибытии двух полков в его распоряжение, и тот выслушал его с подобающе значительной миной, но, только поздоровавшись с ним, тут же с заметным интересом спросил Добрынина, за что и давно ли получен им Георгий: командир полка с Георгием явно казался ему надежнее, чем командир бригады без этого белого крестика.

Потом, пригласив еще и Тернавцева в штаб на чашку чая, Рерберг сказал, когда все уселись за пару составленных ломберных столов, неизвестно откуда тут взявшихся и заставленных чайной посудой:

- Итак, господа, мы здесь несколько дней провели под знаком возможного на нас наступления противника, который стал очень активен с прибытием немцев, но теперь, теперь уж, мне кажется так, обстоятельства весьма переменились, так что если завтра утром он предпримет что-нибудь такое, то, пожалуй, пожалуй, получит очень приличную сдачу, а?

Это последнее "а?", ни к кому лично не обращенное, прозвучало неожиданно, короткое и звонкое, как выстрел из игрушечного детского пистолета.

Для Добрынина, следившего за выражением его лица, не только за смыслом его слов, это "а?" как будто отворило в нем дверцу: он стал ему вдруг ясен, этот генерал-лейтенант с академическим значком. Он понял, что никогда раньше этому начальнику кавалерийской дивизии не приходилось иметь в своем подчинении пехотных частей и он своим "а?" как будто самого себя желает убедить в безусловной прочности позиции, ему вверенной.

Однако вопрос был задан затем, чтобы на него ответили, - Алферов же молчал, - выходило неудобно, и, поймав на себе пытливый взгляд Рерберга, Добрынин ответил:

- Наперед сказать трудно... Эту ночь, во всяком случае, спать не придется, если положение стало таким острым.

- Еще бы не острым! Еще бы не острым, когда уж вот где у нас сидят! - и Рерберг похлопал себя по шее сзади. - Острее и быть не может... Итак, первый полк - ваш, полковник, - обратился он к Тернавцеву, - займет линию окопов от деревни Гумнище, - вот, смотрите, пожалуйста, на карту, - от Гумнища до Перемели, - как только стемнеет, а моих людей сменит. Инструкцию ротные командиры ваши получат там, на месте.

Тернавцев поглядел на Алферова, но тот, придвинув к себе карту и доставая очки, шептал, точно боясь забыть: "Гумнище и Перемель... кхе... Перемель... Гумнище..." - и не поднял на него глаз.

- Ваше превосходительство, - сказал Тернавцев Рербергу, - инструкцию должен получить прежде всего я, так как в случае чего я отвечаю за неудачу своего полка.

- Неудачи ни-ка-кой не будет, я в этом уверен, и отвечать вам за нее не придется, - несколько капризным тоном и с заметной гримасой отозвался на это Рерберг, а молчавший до того Ревашов добавил:

- Ведь вы будете сменять командира полка, он вас и посвятит.

Денщики, у которых было подготовлено заранее, что надо, внесли: один кипящий самовар, другой - поднос с ломтями белого хлеба и консервами, и это отвлекло Алферова от карты. Он решился сказать даже:

- Смена как смена, - порядок для этого один, хотя бы и кавалерия сменялась пехотой.

- В зависимости еще и от того, какая будет ночь, - темная или светлая, - вставил Добрынин. - Может и дождь хлынуть, тут за этим дело не станет, тогда смена выйдет не как смена, а похуже.

Но тут Рерберг, поморщившись, нетерпеливо постучал пальцем о стол, чтобы показать, что он не сказал самого важного, оглядел всех, даже и Ревашова, и проговорил тише, чем прежде:

- Если же противник не решится в эту ночь или утром начать наступление против нас, то днем, после, разумеется, артиллерийской подготовки к этому, мы перейдем в наступление сами... Мы их атакуем завтра, господа, а?

Он не сомневался, конечно, в том, что слова его поразят прибывших, и, казалось, даже любовался тем впечатлением, какое они произвели: у всех поднялись брови.

- Атаковать, не разобравшись, вслепую, ваше превосходительство? спросил за всех Добрынин.

- Как же так "вслепую", когда я ведь ясно сказал: днем? - поморщился Рерберг.

- Люди только что пришли, устали, - ночью спать будет некогда, а днем атака, - какой же работы от них можно ждать, ваше превосходительство? сказал Тернавцев.

- Да, это, конечно, это... кхе... - поддержал его Алферов.

- Ну, люди - не лошади, люди могут взять себя в руки, - поддержал, в свою очередь, своего начальника Ревашов. - Одну ночь не поспать для человека ничего не значит.

После этого переглянулись все командиры пехоты, попавшие в распоряжение кавалерийских генералов, и Алферов, поняв, что сказать что-то надо ему, а не Добрынину, не Тернавцеву, обхватил левой рукой стакан налитого ему чая, правой провел несколько раз по карте от Перемели до Гумнищ, кхекнул и пробубнил: