Сергей Сергеев-Ценский - Львы и солнце (Преображение России - 14)

Это вздорно было: вдруг львы какие-то!.. Полезнов понимал это, и, понимая это очень ясно под все чеканящим солнцем, он все-таки резко позвонил в знакомую квартиру. Ту дверь, из которой три дня назад он стремительно выскочил на снег, он рассматривал теперь с некоторым волнением, как будто теперь, чувствуя винтовку за плечами, облечен он был непререкаемой властью и над немцем, и над его гибкой женою, и над обоими львами их - Жаном и Жаком.

И вот опять, как тогда, на четверть, на длину цепочки, приоткрылась дверь, но кто-то за дверью, увидев, должно быть, прямо перед собой блестящее дуло или коричневый приклад винтовки, вскрикнул тихо и хотел захлопнуть дверь. Однако державшийся за ручку двери обеими руками Полезнов не дал этого сделать.

Он, теперь каптенармус прежний, ярко вспомнил те мешки с хлебом, которые таскал (не так давно) на шестой этаж паровой мельницы, и как-то бездумно рванул дверь.

Цепочка лопнула; хозяйка львов, вскрикнув, бросилась в комнаты; следом за нею, уже приготовясь отшвырнуть немца, вскочил в ту самую комнату с оборванными обоями Полезнов.

- Постановление народной власти! - крикнул он строго. - Должны выдать нам своих львов немедля!

Женщина смотрела на него испуганно-пристально. Он видел - она узнала его. Она спросила тихо:

- Откуда у вас ружье?

Но тут отвлеклось ее внимание: в комнату вошли Вечерухин и румяный подросток.

Что она была одна в квартире, что немец искал, должно быть, все покупателя, а прислуга - мяса для львов, об этом догадывался Полезнов. Она куталась в платок, так как никто не затворил входной двери; на лице ее появились синие пятна, очень заметные теперь, когда солнце добралось и до этих окон нижнего этажа, выходящих во двор.

Вечерухин сказал густо:

- Давайте ваших, гражданка, львов, некогда нам!

- Их нет... У меня нет никаких львов! - твердо ответила женщина.

- Как нет? - возмутился Полезнов.

Он даже немалую неловкость почувствовал, как будто соврал этим своим новым товарищам, привел их сюда неизвестно зачем.

И в это время зарычало за дверью и зацарапало. Иван Полезнов радостно толкнул Вечерухина:

- Слышишь?.. Здесь они!.. Я правду говорил: здесь!

- Клетка у них как? На колесах? - спросил веселый подросток.

В это время, переводя глаза с Полезнова на Вечерухина, с Вечерухина на подростка, женщина объясняла почему-то с сильным акцентом, быть может представляя, как сказал бы ее муж:

- Львы ест без клетка... Львы ест так!..

И срыву открыла дверь. И, как было уже с ним это три дня назад, Полезнов вздрогнул и попятился: Жан и Жак, заметно похудевшие за эти три дня, глухо и согласно рыча, взволнованно двигая кисточками хвостов, сделали было два-три шага и вопросительно остановились, озадаченные, должно быть, большим количеством чужих людей.

Вечерухин подался назад, тесня других и поспешно через голову снимая винтовку.

- Клетку дайте! - крикнул Полезнов, пытаясь тоже снять свою винтовку.

- Да нет у меня никакой клетки, вам говорят! - визгливо крикнула и женщина, и почудился ли одному из львов приказ в этом хозяйкином крике, но он поднялся вдруг на задние лапы и кинулся на Полезнова, как на врага, и сбил его с ног.

- Жа-ан! Жан, назад! - потерянно крикнула женщина, в то же время схватив другого льва за гриву и втаскивая в дверь.

Потом трудно уж было установить последовательность спутавшихся мгновений... Почти одновременно раздался вой испуганного Полезнова подо львом, упершим в него лапы, и выстрел Вечерухина, и тут же выстрелил из своего револьвера веселый безбровый подросток.

Одною пулей наповал был убит Жан, другою смертельно ранен в голову Иван Ионыч.

Когда его вынесли на двор и положили на снег, он был еще жив, он глядел, но глаза его были испуганно-тусклы. Откуда-то взявшийся молодой зауряд-врач посмотрел его рану, пощупал пульс и сказал:

- Ну, что же тут вообще делать?.. Убили, сейчас умрет...

Хозяйка львов стояла около, накинув на голову осеннее драповое пальто, и тихо плакала.

Долговязый рабочий выговаривал ей сурово:

- Вы что же это, гражданка, разве так можно? Диких зверей в комнатах у себя держите?..

- Какие же они дикие звери?.. - оправдывалась женщина. - Они совсем не дикие, а ручные...

- Хороши ручные!.. Это львы-то!..

- Они ведь "горные львы" - леонберги... Они ведь собаки, только острижены подо львов... И, когда им прикажут не лаять, они не лают... И уши обрезаны, чтобы стояли... Это новая порода собак таких...

Иван Ионыч слышал, что она говорила, но он услышал еще больше: оставшийся в комнатах в одиночестве Жак, взобравшись на окно, завыл по-волчьи заунывно, протяжно и вдруг перебил собственный вой густым полновесным лаем... и снова завыл.