Сергей Сергеев-Ценский - Зауряд-полк (Преображение России - 8)

- Кажется мне, насколько я помню, конечно, на "ты" с вами мы не пили, заметил Пернатый.

- Вот важность какая: не пили! Не пили - сейчас выпьем! - цепко схватил со скамейки первую налитую рюмку Переведенов и хотел было чокнуться с Пернатым, но не был в состоянии дождаться, когда Урфалов нальет его рюмку, широко открыл рот и плеснул в него водку, как в пропасть, а на Пернатого потом только глянул значительно, пожевал слегка губами и потянулся за второй рюмкой.

- Постойте-ка, теперь водка счет любит, - заметил Урфалов. - Этак вы никому не дадите ее и понюхать.

- А что ее нюхать? Нюхать!.. Водку - ее пить, а не нюхать, - успел все-таки схватить еще рюмку штабс-капитан, попорченный "беспорядками" девятьсот пятого года.

- Почему не закусал? - удивилась, глядя на него, дама из Ахалцыха, резавшая в это время длинную вяленую тарань на куски.

- Такие, матушка, не закусывают, а только пьют, - объяснил жене Гусликов. - Пить же он думает на шереметьевский счет, а я по общей раскладке у него из жалованья вычту.

- На-пу-гал!.. Гм... Вот как на-пугал! - закачал одноухой головой Переведенов и нацелился уже было на третью рюмку, но ее перехватил Мазанка и кивнул Кароли:

- А ну-ка, адвокат, - речь!

- Отцы мои добрые, позвольте мне сказать речь...

- Куда тебе против адвоката?! - прикрикнула на Пернатого жена. - Чтобы только меня конфузить!

Но Ливенцеву жаль стало обескураженного старика и хотелось все-таки узнать, что такое не терпится ему сказать, и он крикнул:

- Говорите! Ждем!

Пернатый благодарно наклонил голову в его сторону, слегка поднял рюмку и начал:

- Говорилось тут о войнах, от сытости они или от голода? А по-моему, отцы хорошие, войны заводятся от скуки. Да, от зеленой скуки! Одному если человеку скучно станет, он другому в ухо заехал - вот как будто и поразмялся, а когда миллионам скольким-то там, или даже пусть нескольким десяткам миллионов скучно станет, то уж тут, отцы мои, не иначе как должна начаться война. Так и казаки наши запорожские - сидели-сидели на своих островах за порогами днепровскими, и пили, и ели ничего, да скука одолевала, вот и шли в поход. Многие ведь и не возвращались назад, в гирла днепровские, а головы свои клали где попало, в Туретчине или в Польше, вот почему, отцы хорошие, и говорится: скука смертельная! Вот так и Вильгельма одолевала скука, и поднял Вильгельм войну... И придумал я вот ему какую казнь, отцы родные, когда попадется он нам в плен... Чтобы ему простили войну такую, этой я даже не допускаю мысли. Чтоб его на какой-нибудь остров, подлеца, заточить - это вполне для него были бы пустяки. Нет, его в клетку золотую посадить, - непременно чтоб для него сделать золотую клетку, - и возить по всей России показывать. Вот что с ним надо сделать, отцы хорошие! Пей и ешь, проклятый, а мы на тебя только смотреть будем - вот!

- Загрозил ты ему этим, как же! - выкрикнул Переведенов.

- Мы с вами на "ты" еще не пили, - повернулся к нему Пернатый.

- Вот и выпьем сейчас! Где моя рюмка? - кивнул тот Урфалову, но Урфалов хотел все-таки уяснить, за что же предлагает выпить Пернатый, так и спросил:

- За что же подымаете вы тост?

- За здоровье его императорского величества первый тост! Ура! приосанясь, крикнул Пернатый.

И под это "ура" выпили по первой, но Вильгельм в золотой клетке - это показалось Кароли очень мечтательным.

- У нас и казанскую богородицу украли, а то чтоб беспрепятственно золотой клетке дали по России прогуливаться! Какой же конвой при этой клетке прикажете держать? Роту при поручике Миткалеве - нельзя: и Вильгельма выпустит и клетку пропьет. Батальон при подполковнике Генкеле - тоже нельзя: Вильгельма своим родственником подменит, и вместо золотой в одну ночь медная клетка появится и будет еще лучше золотой гореть. А золотая очутится в имении под Курманом... Полк с полковником Полетикой тоже нельзя: через день, накажи меня бог, он забудет, при чем и при ком он с полком состоит и какие такие обязанности несет: не то ему походную кухню дали, не то дюжину поросят, - и уж через день у него ни Вильгельма, ни клетки не будет, и стоит ему сказать, что полк за малиной в лес командирован, он скажет: "Разумеется, за малиной... Конечно же, за малиной! А только это я и без вас, красавцы, знаю, черт вас дери, и прошу меня не учить!"

Очень похоже передразнил Кароли Полетику, так что все засмеялись, а дамы захлопали.

Переведенов же сказал:

- Наговорено много, а за что же пить? А пить не за что... А надо уж по третьей... Ну, на-род!

В то же время не нравилось ему, зачем налили стаканчики вина девицам, которые в нем только обмочили губы, и он пробубнил: