Гусликов не падал духом, он был так же непоседлив, как всегда, но Фомка и Яшка, как-то встреченные Ливенцевым на улице, проболтались ему, что их отец начал уже хлопотать о переводе в 514-ю дружину, где он, конечно, не будет уж заведующим хозяйством, потому что там крепко держится этого места один подполковник с самого начала войны.
- Присосался, как пиявка, - не оторвешь! - сказала Фомка.
- А в ротные командиры идти - понижение, и содержание гораздо меньше, сказала Яшка.
Из этого понял Ливенцев, что Гусликов каким-то образом тоже думает отвертеться от похода и всяких случайностей боевой жизни, но каким именно не мог представить.
Хмуро глядели и вяло двигались ратники даже и не старых годов службы... и, однако, среди общего этого уныния, охватившего дружину, мелькали два преувеличенно радостных лица.
"Охотник за черепами", Демка Лабунский, снова появился в дружине, бросив своего позолотчика-отца теперь уж окончательно. Но он появился не один: с ним пришел еще мальчуган его лет, Васька Котов, круглоликий, вечно улыбающийся, с сияющими, как звезды, серыми глазами.
- Вот тебе на! - сказал Ливенцев, увидя их в Дружине. - Был один охотник за черепами, теперь уж два! Ты что, размножился почкованием, Демка?
Демка кивнул ему головой, как хорошему знакомому, и отозвался:
- Обманули меня тогда, что на войну пароход идет, а он и вовсе в Мариуполь. Теперь не обманете!
- А этого грешника ты соблазнил бежать? - кивнул Ливенцев на Ваську.
- Ого! Я!.. Он уж из пулемета стрелять знает!.. Он еще раньше моего бежал!
- Вот вы какие кровожадные! - и похлопал по спине Демку Ливенцев. - Все равно, ребята, не возьмут вас, оставят.
- Ну да, оставят! Мы и на буферах доедем! - сказал теперь уже Васька и до того нестерпимо засиял своими звездами, хоть зажмурься.
Полковник Добычин деятельно хлопотал обо всем, что было необходимо дружине для похода, но однажды вместе с генералом Басниным приехал в дружину новый командир, полка уже, не дружины, так как дружина переименовалась в полк, и полк этот получил название по одному из городов Екатеринославской губернии и очень большой номер.
Новый командир полка был еще далеко не стар, лет сорока трех-четырех, но уже с Георгием, заработанным там, на этом страшном фронте. У него было бритое круглое лицо и бритая круглая голова ("На фронте, господа, - говорил он, улыбаясь, - чем меньше волос, тем лучше!"). Щеки его горели неистребимым здоровьем. Был он коренаст и голосист. Фамилия его была Ковалевский.
- Нижние чины у нас будут ничего ребята: все-таки много молодых, говорил он, когда Баснин после смотра уехал. - Офицерский состав, конечно, весьма хромает, но это ничего: нам подсыплют боевых офицеров - остаточки разгромленных полков... А вы, полковник, может быть, останетесь у меня заведующим хозяйством и помощником...
Добычин слегка наклонил голову, храня бесстрастный вид, а Ковалевский продолжал, обращаясь к Гусликову:
- Что же касается вас, капитан, то вам придется уж взять роту.
- То есть как роту? У вас в полку? - вдруг, неожиданно для Ливенцева, весьма задорно вскинулся Гусликов. - Нет! Я, может быть, и возьму роту, только не у вас!
- Как так? - даже опешил несколько Ковалевский.
- Как? Очень просто! - ответил Гусликов, и актерским жестом, несколько изогнувшись в талии, он выхватил изо рта одну и другую вставные челюсти и широко раскрыл рот, совершенно беззубый.
- Гм... Беззубых мне, конечно, не надо, - усмехнулся Ковалевский. Хотя... со временем, - добавил он загадочно, - не спасет вас, может быть, и беззубость ваша от фронта. Так что на всякий случай вы запаситесь чем-нибудь еще.
- Постараюсь! - ничуть не смутившись, ответил Гусликов.
Так кончился зауряд-полк и начался полк, один из многих сотен полков русской многострадальной действующей армии.
Прибывали офицеры, которым уступили свои места и Пернатый, и Эльш, и Гусликов, перешедший в 514-ю дружину, и даже Переведенов.
Да, присмотревшись к раненному во время "беспорядков" штабс-капитану, Ковалевский решил, что его лучше не брать, а отправить во временный госпиталь на испытание, и Переведенов жаловался на него Ливенцеву:
- Вот! Прислали чертушку!.. А он себе подцепил шлюху с улицы... Вы думаете, он полком командует? Это она нами всеми командует, шлюха!.. Ну, она на меня и взъелась: и с ротой-то я не занимаюсь, и на охоту все хожу, пятое, десятое... Я говорю: "Болен был... поэтому... Могу же я заболеть на день, на два?" А он бумагу: "Не годен к службе по болезни, и прошу освидетельствовать". Хорошо, если только отпуск дадут, а если совсем со службы вон?.. Вот что проклятая баба сделала! Тогда пускай мне пенсию дают за семнадцать лет службы, да еще за этот год. А то куда я деваться буду?
Читать дальше