Здесь же имаму было объявлено, что местом его почетной ссылки назначен город Калуга, расположенный в 180 верстах от Москвы.
После аудиенции Шамиля повезли в Кронштадт. Здесь стояли плавучие батареи, являвшие собой начало броненосного флота России, которого так не хватало Николаю I в Крымской войне. На паровом фрегате «Штандарт» имаму особенно понравилась роскошная императорская каюта, хотя он не совсем понимал, как все это грандиозное сооружение могло предоставляться прихотям морской стихии.
Вернувшись в Петербург, Шамиль посетил Инженерный замок. Здесь его торжественно встретили воспитанники, а генерал-майор свиты Его Величества Кауфман демонстрировал Шамилю макеты крепостей, объяснял их устройство и способы обороны. Имам со знанием дела обсуждал модели и сетовал, что у него не было ни сил, ни средств на сооружение подобных твердынь, а иначе бы дело могло обернуться по-другому.
В военно-топографическом депо Шамиль долго не отходил от рельефной карты Кавказа, указал местоположение родного аула Гимры, а Гуниб нашел слишком маленьким. Там же он впервые увидел глобус Земли, который явно противоречил карте мира, имевшейся в библиотеке имама.
В Петербурге Шамиль вновь посетил балет, куда был приглашен директором Императорских театров Сабуровым. Шамиль с провожатыми разместился в директорской ложе и разглядывал танцоров через театральный бинокль.
Давали балеты «Пери» композитора Поля Дюка и «Катарина», поставленные все тем же Перро. В «Пери» на сцене явился турецкий султан со всем своим гаремом. На экзотические танцы избранных прелестниц Шамиль смотрел со снисходительной улыбкой. Но когда сам султан принимался выражать свои восторги энергичными прыжками и великолепными сальто-мортале, Шамиль негодующе поднимал брови и растерянно косился на своих спутников. Но вскоре Шамиль отложил бинокль и только иронично улыбался, отнеся безумные пляски султана на счет невежества создателей балета, «кормивших публику грязью».
Балет «Катарина», в котором буйствовали амазонки, шалили разбойники и разрушались мосты, отчасти напоминал кавказские события и понравился Шамилю куда больше.
В поездках Шамиля сопровождал замечательный художник академик живописи Василий Тимм. Он бывал во время военных действий на Кавказе и в Крыму, где создал целую галерею типических образов, жанровых и батальных сцен. Его рисунки были популярны при императорском дворе и украшали альбомы членов правящей династии. Пребыванию Шамиля в Петербурге Тимм посвятил серию литографий, опубликованных затем в периодическом сборнике «Русский художественный листок», который сам же он и издавал.
Посетил Шамиль и учебные заведения, где воспитывался его сын Джамалуддин. Он присутствовал на занятиях, на уроках танцев и в гимнастическом зале, где воспитанники лазали по шведским лестницам и упражнялись в фехтовании.
Императорская публичная библиотека вызвала у Шамиля нескрываемый восторг. Тонкий ценитель книг долго осматривал богатейшее собрание, ходил из зала в зал и с трепетом брал в руки древние манускрипты, среди которых были Кораны и другие книги на арабском языке. Директор библиотеки подарил Шамилю роскошную рукопись Корана XVIII века, чем тронул Шамиля до глубины души. А представленные имаму иностранные издания о нем самом вызвали у Шамиля улыбку помещенными в них портретами, на которых он изображался в самых фантастических образах.
В библиотеке осталось несколько автографов Шамиля, один из которых гласил: «Смиренный Шамиль вошел в эту палату 15-го дня месяца раби ал-ула 1276 года хиджры (1 октября 1859 года)». Здесь же сделал приписку и его сын: «И смиренный Гази-Мухаммед, сын его, был с ним в это время». В другом похожем автографе Шамиль оставил дату своего рождения: «… а родился он в 1212 году».
Особое место во время пребывания в Петербурге заняли встречи Шамиля со светилом востоковедения членом-корреспондентом Петербургской и многих иностранных академий наук Мирзой Мухаммедом-Али (Александром Касимовичем) Казем-беком.
Почитая в Шамиле создателя Имамата и большого ученого, Казем-бек обсуждал с ним вопросы теологии, таинства тариката и особенности кавказского мюридизма. Казем-бек подарил Шамилю несколько манускриптов и пенсне, которое пришлось Шамилю как нельзя кстати. Их долгие беседы легли в основу книги Казем-бека «Мюридизм и Шамиль», вскоре опубликованной в журнале «Русское слово». Они остались друзьями, обменивались книгами и вели переписку. Но книгу Казем-бека Шамиль счел не во всем удачной, хотя профессор и называл Шамиля «героем и создателем героев».
Читать дальше