Шапи Казиев - Имам Шамиль

Джамалуддин хотел понять, откуда у его маленького народа берутся силы, чтобы противостоять великому северному колоссу. Он-то хорошо знал, как велика Россия и как неисчислимы ее войска, державшие в страхе всю Европу.

Джамалуддин отправился в путешествие по Имамату. Он посещал аулы и крепости, беседовал с наибами и простыми горцами.

Горцы воспринимали его по-разному. Одни подозревали, что Джамалуддина отравили каким-то особым ядом, который постепенно приведет его к гибели. Другие живо интересовались жизнью в России и удивлялись познаниям Джамалуддина в разных науках, особенно после того, как он с точностью до минуты предсказал лунное затмение (это было указано в астрономическом календаре, который привез с собой Джамалуддин). Третьи просто сторонились его, как чужого.

В донесении, полученном от командующего войсками в Прикаспийском крае генерала Г. Орбелиани и затем представленном императору, говорилось:

«Что касается до сына Шамиля, Джемал-Эддина, то, по сведениям, получаемым из Дарго, этот молодой человек не может свыкнуться ни с новым образом жизни, ни с понятиями, для него чуждыми, людей, его окружающих, и язык которых он едва начинает понимать… Его окружают муллы и ученые люди, которые посвящают его Алкорану и изучению арабского и аварского языков. Шамиль недоволен его отвращением от образа жизни, усвоенного в горах, и тем, что он отказывается от хищнических набегов, начальство над которыми ему неоднократно предлагал, но тем не менее оказывает ему отеческую нежность…

Несмотря на строгие правила шариата, Шамиль позволяет сыну получать и читать русские журналы, пересылаемые в Дарго бароном Николаи».

Шамиль видел, как непросто возвращался его сын в лоно родных гор, но надеялся, что со временем все станет на свои места. Чтобы ближе привязать Джамалуддина к дому, Шамиль женил его на дочери знаменитого чеченского наиба Талгика. Джамалуддину также поручено было заниматься административными делами и инспектировать вооружение, в чем его образование и военный опыт, полученные в России, могли быть весьма полезны.

Своими сравнениями и выводами о жизни в горах и в России Джамалуддин делился с отцом. Он старался склонить Шамиля к миру, тем более что для этого настал самый подходящий момент.

После обмена между Шамилем и царским командованием установилось своего рода взаимопонимание, и в горах наступило относительное затишье. Военные действия почти не велись, тем более что основные силы царских войск были переброшены на фронты Крымской войны.

Муравьев понимал, что Шамиль далек от желания стать вассалом Турции, действиям ее войск никак не способствует и что «горцам, воюющим с нами за независимость, равно противно было всякое иго». Здесь, на Кавказе, Муравьев убедился и в том, сколь разорительна война с горцами, уносящая к тому же цвет российской и горской молодежи. Простые расчеты доказывали, что дешевле было бы предложить каждому участнику боевых действий хороший дом и достойное содержание, построить фабрики и дороги, которые привели бы к спокойной жизни и взаимной пользе. Это привело Муравьева к мысли вступить в мирные переговоры с имамом. В обмен на нейтралитет Шамилю предлагалось признание Имамата как самостоятельного государства горцев под протекторатом России.

Условия эти показались Шамилю вполне приемлемыми. Население Имамата устало от военных невзгод, хозяйство приходило в упадок, а продолжение широкомасштабной войны грозило полным разорением и исчезновением самих горских народов.

О переговорах Шамиля с Муравьевым официальных документов не сохранилось. Скорее всего, они велись Муравьевым с молчаливого согласия Петербурга. Но косвенные сведения дают основания полагать, что стороны заключили перемирие.

Политика Муравьева, бросившего все силы против турок и заключившего негласное перемирие с Шамилем, вызвала резкое неприятие у начальника Главного штаба Отдельного Кавказского корпуса А. Барятинского. Конфликт между первыми лицами перерос в открытое противостояние. Барятинский бросил все дела и уехал в Петербург.

Очень скоро стало осуществляться многое из того, о чем договорились имам и наместник. Была снята экономическая блокада с районов Кавказа, входивших в состав Имамата. Открылись возможности для торговли, которая приносила обоюдную выгоду. Вместе с фабричными тканями, инструментами и другими товарами в горы пришла надежда на мирную жизнь. Тогда же начались массовые обмены военнопленными, которых было еще очень много.