Юрий Денисов - Борьба за наследство Киевской Руси - Краков, Вильнюс, Москва

Еще в 1586 г. в Москве с миссией получения материальной помощи побывал Антиохийский патриарх Иоаким, который обещал предложить Собору греческой церкви учреждение патриархии в России. А в 1588 г. с той же целью в Москву прибыл константинопольский патриарх Иеремия; с его помощью и было учреждено патриаршество в московской православной церкви. Однако этому предшествовала довольно-таки запутанная история. Иеремия был в течение 10 лет константинопольским патриархом, затем султан Магомет II сослал его на остров Родос, а патриаршество вручил Феолипту. Вот именно этот патриарх и направил своего гонца с просьбой в получении денег от московской православной церкви, а чтобы подсластить это прошение, гонец на словах передал весть о якобы предстоящем соборе, на котором по просьбе константинопольского и антиохийского патриархов и будет рассмотрена возможность учреждения в России отдельного патриаршества. Вскоре подданные Оттоманской империи низложили Феолипта, и на патриарший престол был снова возведен Иеремия, но за это время собор св. Софии был превращен в мечеть.

Вот якобы для сбора денег для строительства нового православного храма в Стамбуле и прибыл в Москву патриарх Иеремия, которого вначале, не зная всех этих событий, даже заподозрили в самозванстве, тем более что он не привез с собой никакого постановления Собора греческих церквей. Патриарх на пути в Москву посетил Польшу, где имел беседу с канцлером Яном Замойским. Суть вопроса была та же: перенесение патриаршего престола из Стамбула в Киев. Все могло решить количество денег, передаваемых патриархату.

Об этой встрече и о предмете разговора узнали в Москве от сопровождавшего патриарха архиепископа Арсения. Все это не добавляло доверия к патриарху Иеремии, и вопрос был поставлен ребром: сначала патриаршество, потом деньги. Иеремия уже был не прочь сменить Стамбул на Москву, но это не входило в планы Бориса Годунова, который в данном случае предлагал установить местоположение патриаршего престола во Владимире-на-Клязьме. Однако на эту почетную ссылку не согласился сам патриарх. Тогда от вкрадчивых уговоров правителя Бориса Годунова перешли к угрозам дьяков Андрея и Василия Щелкаловых, и патриарх со своими спутниками сдались, просто побаиваясь за свою жизнь.

Таким образом, 13 января 1589 г. в Москве было учреждено патриаршество и первым патриархом стал Иов. Ну а греков, конечно, отблагодарили и деньгами, и новой патриаршей митрой, усыпанной драгоценными камнями. По случаю учреждения патриаршества в России был устроен грандиозный праздник, во время которого произошло значимое событие, дававшее представление о далеко идущих планах Бориса Годунова: он вел за повод осла с новопоставленным патриархом во время крестного хода вокруг Кремля, что обычно делали сами государи.

Однако война не минула правления и миролюбивого царя Федора: в 1590–1593 гг. Россия воевала со Швецией за города, которые ранее вынуждена была уступить королю Юхану III. Шведская сторона еще при смене власти в России предлагала подтвердить и продлить Плюское перемирие, но российская сторона, ссылаясь на неправильные методы ведения переговоров и неточности в титуловании шведского и российского государей, отвергла эти предложения. При этом московское правительство соглашалось вернуться к переговорам при условии добровольного возврата Швецией Иван-города, Яма, Копорья и Корелы или на условиях выкупа их за 15 тысяч рублей. В принципе шведов такой подход устраивал, но потребовали денег в 50 раз больше предложенных. В конце концов в декабре 1585 г. заключили перемирие безо всяких уступок на четыре года.

К концу этого срока король Юхан III, ссылаясь на нарушения перемирия российской стороной, стал собирать войско и требовать от московского царя присылки переговорщиков. Царь счел оскорбительными безапелляционные заявления короля, но все же направил делегацию во главе с князем Хворостининым к устью Плюсы, на реку Нарву, продолжив нелицеприятную переписку со своим противником. Царь Федор угрожал королю Юхану III заключить союз с германским императором Рудольфом II, с персидским шахом, а также тем, что литовцы хотят перейти на его сторону. На это шведский король дал ответ, равнозначный объявлению войны:

«Пришла к нам твоя грамота, писанная неподобно и гордо; мы на нее не хотим больше отвечать, а полагаемся на волю Божию. Ты пишешь, что ждешь помощи от императора и других государей: и мы рады, что теперь стал ты бессилен и ждешь от других помощи. Увидим, какая помощь от них тебе будет! Пишешь, что Литва хочет под твою руку поддаться: все это ложь! Мы знаем подлинно, что Литва клятвы своей не нарушит. Знай, что мы оба, я и милый мой сын, можем наших подданных, которые нам не прямят, унять, и тебе за великую твою гордость отмстить. Отец твой в своей спесивости не хотел покориться, и земля его в чужие руки пошла. Хочешь у нас земель и городов – так попытайся отнять их воинскою силою, а гордостию и спесивыми грамотами не возьмешь» [68, 305].