Вяйнё Таннер - Зимняя война

В промежутке между заседаниями я пригласил для разговора британского и французского послов, Веркера и де Во. Во время встречи я откровенно рассказал им о поездке нашей делегации в Москву, о требованиях Советского Союза. Я также информировал их о поездке Свинхувуда в Германию и Италию.

Оба посла выразили свою благодарность за откровенность, поскольку честная игра важна для обеих сторон. Они напомнили, что у Финляндии есть время до 12 марта для обращения о помощи. Я поднял вопрос о получении бомбардировщиков. Я также передал мнение главнокомандующего о том, что мы должны направить призыв о помощи, несмотря на начало переговоров. Идея не понравилась послам. Они сочли, что запущенный военный механизм будет трудно остановить.

Заседание кабинета министров возобновилось в 20.00, я зачитал донесение главнокомандующего, полученное в промежутке между заседаниями:

«Направляю вам доклад о готовности армии к боевым действиям, полученный от генерал-лейтенанта Хейнрихса, командующего группировкой на Карельском перешейке, являющейся нашей основной вооруженной силой:

„Господин главнокомандующий!

В качестве командующего армией Карельского фронта я считаю своим долгом доложить, что состояние армии таково, что дальнейшие военные действия могут привести только к дальнейшему ее ослаблению и новым потерям территории. Численный состав батальонов, по донесениям с линии фронта, составляет менее 250 человек; ежедневные потери исчисляются тысячами. Вследствие физического и морального утомления боевая способность оставшихся в строю людей намного меньше той, которая была в начале войны. Значительные потери офицерского состава еще больше снижают боеготовность подразделений. Огнем вражеской артиллерии и воздушными бомбардировками выведено из строя значительное число пулеметов и противотанковых орудий, их недостаток ощущается на самых важных направлениях. Активные действия вражеской авиации зачастую делают невозможными переброску и снабжение войск. Генерал-лейтенант Окс, командующий Прибрежным корпусом, доносит мне о значительных потерях и моральном утомлении своих солдат, которые утрачивают способность к сопротивлению. Генерал-лейтенант Ёхквист, командир Второго армейского корпуса, считает, что, если не произойдет чуда, существующая линия фронта на его участке продержится не более недели из-за потерь личного состава, в том числе офицеров. Генерал-майор Талвела, командующий Третьим армейским корпусом, считает, что все висит буквально на волоске“».

Прочитав это донесение, я продолжал: «Такова точка зрения главнокомандующего. Ситуация такова, что мы вынуждены заключить мир. Мы должны спешить, пока не наступил полный коллапс. После этого нас никто ни о чем не будет спрашивать. Я много думал по этому поводу и пришел к заключению, что мы должны дать нашим представителям на переговорах полномочия заключить мир на таких условиях, которые являются возможными; одновременно предложить договориться о немедленном прекращении военных действий. У нас есть причины возражать против предъявленных нам условий; они отличаются от тех, которые мы получили перед выездом нашей делегации. Новая линия границы лишит нас основного промышленного района на Карельском перешейке, а также частично Куусамо и Салла».

Заседание продолжалось; я вышел позвонить министру иностранных дел Швеции в Стокгольм. Произошел следующий диалог:

Таннер. Вы уже получили через Сахлина информацию о новых требованиях советской стороны. Они сильно расширены. В первоначальном варианте речь шла о Карельском перешейке, включая Виипури (Выборг); о северном побережье Ладожского озера, включая Сортавалу. Теперь линия границы пройдет намного западнее. Это очень тяжкое условие для Финляндии. От нас требуют отдать жизненно важные районы. Новым требованием является передача Куусамо и Салла, железной дороги на Кемиярви. Нам обещали прекращение военных действий, как только наши представители выедут в Москву. Но этого нет. Что вы скажете на это? Каково отношение Швеции?

Гюнтер. Требования должны быть уменьшены до тех, которые были выдвинуты первоначально. Лично я считаю, что они могут быть облегчены. Я уже сказал послу Советского Союза, что нельзя в ходе переговоров выдвигать требования большие, чем в их начале. Я обсуждал этот вопрос с мадам Коллонтай, она обещала сообщить в Москву о моей точке зрения.

Таннер. Может ли такое развитие событий изменить отношение шведского правительства?